Мой приход похоже ее удивил, но она все равно обрадовалась, мы пошли к ней домой, где устроились на кухне. Сыну она постелила на пол одеяло и он спокойно уселся на него возится с игрушками, похоже привык к тому, что у мамы незнакомые тети в гостях.
Когда чай был готов и Настя наконец замолчала, я попросила ее об одолжении. Попросила, чтоб она с мужем свозили меня к бабке Тарасовне, одной их тех бабок, к которым обращаются за помощью, когда больше не к кому. По утверждениям моих подруг, она лечит сглаз, венец безбрачия и с детей порчу снимает. Я всегда так скептически улыбалась в ответ на их истории чудесного излечения, что сейчас, услышав мою просьбу, Настя сильно удивилась.
— Зачем тебе? — вырвался у нее вопрос. — Ты же не веришь в такое.
Верить-то я может и не верю, но похоже она единственный человек, который знает что-то, чего не знают все остальные. Говорить правду Насте я не решилась, это из тех вещей о которых, я уверена, нельзя упоминать вслух, поэтому я ответила:
— Не знаю точно, зачем мне к ней, просто как-бы больше идти не к кому.
— Да что случилось-то?
— Понимаешь, в моей жизни как-то так все складывается, как будто мне слишком сильно везет. А почему, я не знаю.
Эта отговорка была недалека от истины. Мама жива, работа, пожалуй, лучшая из тех что можно найти в нашем городе. А теперь еще и этот странный парень, к которому я еще не знаю как относится.
— Ну, хорошо, — растеряно ответила Настя. Ее муж вскоре пришел с работы и нам не пришлось его долго уговаривать, он сам был не прочь покататься. Пока он ужинал, Настя быстро отнесла сына бабушке и мы сразу выехали. Бабка жила в какой-то дальней деревне, так что нам повезло, что сейчас лето и сухо, в грязь мы бы точно где-нибудь застряли.
Деревенька была крошечная, никаких дорог, низкие посеревшие дома и кривые заборы. Единственное украшение — зелень, она даже такое глухое место превратила в сказочное поселение. Нет в нашем мире украшения лучше.
Дом Тарасовны был деревянным, на вид самым крепким. Покрашен зеленой краской, а ставни — голубой. Во дворе, заросшем травой, захлебывалась лаем мелкая собачонка. Мы остановились у калитки и Настя отправила меня одну, оставшись ждать у машины.
Я вздохнула и вышла. И быстро направилась к дому, боясь передумать. Какой-то частью разума я все-таки считала, что вся эта поездка — занятие глупое и пустое.
Кривая обшарпанная дверь, ведущая в дом, была открыта, я постучала об косяк, зовя бабку и услышала голос изнутри, приглашающий войти.
Сквозь выцветшие занавески попала в большую комнату с печью. Деревянный пол, покрытый самодельными дорожками, много икон и черно-белых фотографий на стенах, вышитые полотенца, одеяла из кусков ткани. Тарасовна сидела у дальней стены на кровати, заваленной подушками ручной работы. В комнате было очень тихо, прохладно и пахло чем-то травяным. Мне тут понравилось.
— Пришла? — спокойно спросила бабка, — сядь куда-нибудь.
Я сделала шаг по направлению к ней.
— Нет, нет, — слабо заговорила Тарасовна. — Сядь там у двери, у меня голова от тебя болит.
Я оглянулась и села на стул у входа. Даже он был накрыт связанной крючком салфеткой — вот такое у Тарасовны представление о красоте. Надо было что-то сказать, и наверное сказать правду.
— Я… не знаю зачем точно пришла, — сообщила ей.
— Ну, зачем, — спокойно ответила она. — Все за тем же. Зачем все молодые ходят? Любви хотят. Все хотят любви, придут и просят, как будто я помню что это, — она тихонько засмеялась. — У тебя-то есть кого любить?
— Понимаете, — мне очень сложно было сформулировать ответ, но уж когда получилось, он удивил меня саму, — у меня такое ощущение, что за меня все уже решили, и даже мнения моего не спрашивали. Как будто сказали — на, это тебе, и все.
Я замолчала.
— И ходят девки, все просят, — невпопад заговорила бабка. — Хотим, говорят любить, так чтоб до смерти. Хотим, чтоб на всю жизнь да сквозь любые трудности. А сами совсем не того хотят. Хотят, чтоб их самих любили, да на руках носили, да все ночи напролет сладкие слова говорили. А мужик, он не может так, ему ласка нужна, да забота. Хиреют они без любви хуже баб. И ходят девки, любви хотят. Я им говорю, кто ж мешает? Выбери да люби до старости, ан нет, все подавай им такого, чтоб на коленях пред ними стоял да за подол держался.
Я, честно говоря, совсем не понимала, к чему она все это говорит.