Потом Кирилл смотрит на мое платье — оно насквозь мокрое, вниз капает вода, и с волос тоже — вокруг меня уже маленькое озеро.
Он встает и я дергаюсь, боюсь, что он хочет уйти, но Кирилл опускает руку и поднимает с дивана большое махровое полотенце, протягивает мне.
Вдруг меня начинает бить мелкая дрожь, наверное, осенний холод все-таки до меня добрался, становиться очень мокро и неуютно. Быстро заворачиваюсь в полотенце, он кивком приглашает меня сесть и уходит.
Только не это! Я порываюсь встать, но уже слышу, как он возвращается — с чашкой чая, конечно же. Ставит ее передо мной и садиться напротив. Слишком далеко.
— Кирилл, — шепчу я, мне хочется, чтобы он был ближе. Гораздо ближе.
Он поднимает руку, останавливая меня, как раньше, а потом говорит:
— Хочу тебе кое-что рассказать.
Я согласно киваю, что хочешь, говорят мои глаза, делай что хочешь, только не уходи.
Он внимательно смотрит, как будто проверяя, готова ли я слушать. Я готова. Все что хочешь, только будь рядом. Тогда он начинает:
— Я помню день, когда все наши всполошились, узнав, что к дяде заявилась ведьма и потребовала работу. Весь вечер только и разговоров было, чего же ей от него надо. Ну и я, как самый любопытный сразу же понесся на нее посмотреть. Я и сейчас все вижу очень четко — как стоял в коридоре, а потом вошла ты. — На его лице проступила улыбка и мне стало немного спокойнее.
— Меня поразило насколько необычно я воспринимал твою ауру, насколько четко, но это все ерунда по сравнению с тем, что случилось, когда ты заглянула мне в глаза. Так мгновенно и неотвратимо ты стала центром моего мира, его осью, его основой. Не совсем приятное чувство, когда твоя жизнь начинает вертеться вокруг чего-то, что ты видел-то всего пару минут. Я знаю, — тут он перевел взгляд на меня, — ты тоже это почувствовала.
Кирилл замолчал, как будто ждал ответа.
Я закрыла глаза и вызвала воспоминание, оно ничуть не померкло, было таким же четким, как тогда.
— Мне очень не понравилось, что какой-то чужак может теперь делать с моей жизнью все, что хочет, — сказала, он кивнул и продолжил.
— Я думал, это приворот! Хотя никакого влияния не чувствовал, но когда зашел к дяде в кабинет, все что удалось выговорить, это вопрос — на мне приворот? Он всполошился, — легкий смешок, — Нет, говорит, чисто. А что случилось? А я ему совершенно серьезно неожиданно для самого себя говорю — я переезжаю в этот город, потому что теперь она — центр моей вселенной. Ты бы слышала, что он только не придумывал, меня отговаривая: 'Даже такая молодая ведьма как Федора съест тебя с потрохами'!
Кирилл опять замолчал, в его глазах застыло прошлое, оно и меня сейчас захватило.
— Весь вечер мой телефон разрывался, и я слушал, как они волнуются, не отвечая — для себя все уже решил. Хорошо, что дядя быстро сдался — только, говорит, будь осторожен, а так делай что хочешь, лишь бы был счастлив. А я был счастлив. — Он опять задумчиво меня рассматривал.
— Я подбирался к тебе осторожно, стараясь не напугать. Мне хотелось, чтоб все в наших отношениях было правильно, чтобы у тебя было все из того, что в старости любят вспоминать.
Он нетерпеливо вздохнул.
— И все шло прекрасно до того дня, когда ты ворвалась к дяде и сказала мне, что нам больше нельзя встречаться. В голову сразу пришли все рассказы о вашей сути, взбалмошной и безжалостной, — его голос стал глуше. — Это было страшно, я не люблю вспоминать те дни. Но одно знание где-то в глубине души меня подпитывало — я был уверен, что могу что-то сделать и как-то это изменить. Мое плохое самочувствие вызвало дождь и он никак не останавливался. И однажды утром я понял, что мне пора и пошел по улице куда-то, пока не нашел одно место, полное твоего света. Глупо было ждать кого-то в 6 утра, но я ждал. И не зря, ты пришла.
Я совсем согрелась, в основном благодаря его словам. Только одного до одури боялась — что его рассказ оставляет все в прошлом.
— Потом, когда понял, что ты не знаешь, что с тобой происходит, я был просто в шоке! Зато стало понятно, что только эта страшная тайна держала тебя от меня на расстоянии. И преград больше нет. Ну, кроме огромной силы, с которой ни ты, ни я не знали что делать. Я часами разговаривал со своей семьей и вытянул из них все, что они знали, любую мелочь, способную тебе помочь. Их прогнозы были одинаково безнадежны — с такой силой тебе не справиться. Но я безгранично в тебя верил и когда у тебя стало получаться, был очень горд и подумал, что теперь-то все должно наладиться.