– Не доказали, а на карандаш взяли. На тебя у них если не досье, то уж карточка наверняка есть: «Леонид Жидков, подозрение в торговле наркотиками…» И еще, Леонид. Вчера на кладбище сыщик был, – Валентина понизила голос и произнесла последнюю фразу весомо, как самую важную новость.
– Ну и что страшного?
– Это не просто сыщик. Это корифей своего дела. Мне муж так о нем говорил. Мол, всегда он своего добивается, носом землю роет. Нас даже знакомили когда-то, но я фамилию его не помню. Соловьев или Сычев…
– Птичья фамилия?
– Да, но внешне я его запомнила: толстый, лысоватый, добродушный. С виду – простак, но корифей. Глаза такие пронзительные… Тебя все время высматривал.
– Ты, Валентина, не выдумывай. Меня там и не было вовсе.
– Вот именно! Он как это понял – подозвал помощника и они быстренько так вглубь кладбища ушли. Тот еще бутылку водки со стола прихватил – для конспирации.
– А почему они к выходу не пошли?
– Не знаю, Леонид. Я думаю, их там группа захвата могла ждать.
– А кого захватывать?
– Ну не меня же. Я все время там была. Этот сыщик на меня и не взглянул.
Раздавшийся неожиданно звонок в дверь показался чужим, настойчивым и тревожным. Леонид расправил плечи и осторожно направился открывать. При этом он театральным жестом разминал кисть правой руки, готовясь к возможной битве.
За дверью стоял аккуратный молодой человек с широкой приклеенной улыбкой:
– Такси заказывали? Машина у подъезда… С вещами надо помогать?
Савенков позвонил Павленко прямо с Петровки, из нового генеральского кабинета Дибича. Для дела этот звонок совершенно не был нужен. Но уже очень хотелось чтобы этот тип открытым текстом услышал, что о нем говорят его школьные друзья. Это он для своих подчиненных – генерал. Они-то ему правду в глаза не скажут. А так – пусть послушает голос народа.
– Вот что, Павленко, зря мы с тобой его генеральские звезды обмывали. Рано их ему дали. Сыроват он еще. И трусоват… Да, как я и говорил. Дело они заводить не собираются. Отсутствие события. Нет формальных обстоятельств. Боится! Висяка лишнего на свою шею боятся… Нет, помогать обещает. Обещать они умеют! Одним словом я тебя поздравляю, Павленко. С такими генералами мы скоро погрязнем в убийствах и наркотиках.
Дибич сразу понял, что ему предстоит. И он знал, что ему надо просто выждать три минуты. Он откинулся в своем широком кресле, покручивал усы и иногда, в самых острых местах удовлетворенно улыбался.
– Остыл? Излил душу?.. Ты зря, Савенков, тогда в театральный не пошел…
– Поступал – не взяли.
– Ошиблись они. Черствые и бездушные чиновники от искусства. Такой талант не углядели. Из Качалова сыщика сделали… Правда, тебе и в твоем КГБ играть приходилось: проникновение в среду, подставы, вербовки. Чем не театр?
– Театр, Дибич, театр. Вся наша жизнь – театр. Давай ближе к сюжету. Дело заводить не будешь?
– Не буду!
– И не надо. Сам справлюсь. Чем будешь помогать?
– Вот это другое дело, – Дибич с видом победителя хлопнул в ладони и начал раскладывать на столе документы. – А ты сразу за телефон хвататься. Уважаемого бизнесмена беспокоить. Нехорошо… Смотри. Есть там в районе симпатичный парнишка, следователь… забыл я его фамилию, но очень толковый, много накопал.
– Вадим. Вадим Борко. Был я у него позавчера.
– Значит ты уже кое-что знаешь. А у меня он сегодня был. Значит, я больше тебя знаю… Давай по порядку. Записка! Написана, бесспорно, Маруевым. Но! Есть, понимаешь, одно «но». На ней лежал лист, а на нем писался другой текст. Слушай, что удалось прочесть: «… Сегодня Кавторадзе, а завтра меня. Не будет этого! Я ставлю вам…»
– Не понятно.
– А зачем ты был бы нужен, Савенков, если бы все сразу было понятно? Выясняй… Эти два документа могут быть и не связаны. У Маруева на столе могла пачка бумаги лежать сколько угодно. Написал кому-то письмо про Кавторадзе, а через неделю на следующем листе ту последнюю записку. А мы сейчас гадаем.
– А может быть и связаны. Одно было письмо. Убийца вырезал из второй страницы подходящий абзац и к трупу подкинул. На дурачков рассчитано. И ты, Дибич, Заглотнул. Ты почувствуй, это же угроза какая-то, вызов: «Не будет этого!»
– Может быть и угроза… А ты знаешь, Савенков, что месяц назад в «Московском комсомольце» была разгромная статья об амурных похождениях Кавторадзе. А они с Маруевым корешковали. И представь: Маруев обиделся за друга и пишет в газету, редактору Гусеву: «Вы всех в аморалке обвиняете. Сегодня Кавторадзе, а завтра меня. Не будет этого! Я ставлю вам ящик шампанского и давайте жить дружно». Что, прокурор, подходит? Вот тебе и угроза. Это я, конечно, выдумал. Предположим. Версия, так сказать. Но возможно, что ты на пустом месте копаешь. Для убийства все очень хитро сработано. Сейчас все проще – бомбы, пистолеты, снайперы.