— А он не звал на помощь?
Макгинли покачал головой:
— Вероятно, пытался, но после того, что они сотворили с его языком, едва ли это у него могло получиться. Были денечки. — Он сделал большой глоток «Гиннесса». — Счастливые денечки.
Лэпсли посмотрел в густеющие сумерки. Солнце садилось где-то за центральной частью Лондона, и небо было расцвечено великолепными полосами алого, оранжевого и коричневато-малинового цветов. Свет отражался в маленькой серьге в мочке левого уха Макгинли. На мгновение Лэпсли подумалось о других больных синестезией, о тех, чьи ощущения переплетены не так, как у него, и которые видят цвет вместо вкусовых ощущений. Не испытывают ли они подобное? Не это ли означает восторги души и чувств?
— Я очень удивился, когда вы позвонили, — сказал Макгинли. — В конечном счете те несколько лет после того, как вы уехали из Килбурна, были чудесными, и мы не были тогда тем, что вы называете напарниками.
— Странно, но у меня не было никого ближе вас, — тихо проговорил Лэпсли.
— Верно… Вы ведь никогда не сближались с теми парнями, так? Никогда не ходили с ними выпивать.
— Не то что вы. Вы всегда покупали полицейским выпивку. А иногда машину. За хорошее отношение, полагаю.
По обеим сторонам причала теснились старые склады и новые жилые дома, их силуэты четко прорисовывались на фоне пастельного неба. По реке, горестно вздыхая, неуклюже шлепал буксир. Чайки с жестокими крючковатыми клювами качались на волнах, их глаза посверкивали.
— Грубо, мистер Лэпсли. Грубо. Я по-прежнему обладаю авторитетом до самого Килбурна.
— Но, насколько я понимаю, со времени моего отъезда, после того как вмешались станционные, потом турки, потом албанцы, а затем турки стакнулись со станционными, потом албанцы объединились с мальтийскими бандами в Сохо, все немного перепуталось. У вас, быть может, и есть немного авторитета, но территория уже не та. Что она сейчас собой представляет — пара улиц и какой-нибудь пустырь?
— Албанцы? Вы немного отстали от жизни. Сегодня в Лондоне и на юго-востоке насчитывается больше четырех сотен различных банд, и все они дерутся за клочки земли и клочки уважения. В прежние времена было максимум четыре или пять основных группировок. Теперь нужен компьютер, только чтобы не сбиться со счета.
— Ностальгируете по банде Крэя, да?
— Можете смеяться. Самые свежие — «мусульманские парни», они заявляют, что входят в Аль-Каиду, а на самом деле просто наживаются на страхе. И они опасны. Были времена, когда уважение нужно было зарабатывать. Теперь все, что нужно, — это нож или пистолет да готовность убить человека, которого никогда не встречал и о котором ничего не знаешь.
— Я сочувствую вам, Макгинли. Всем сердцем.
— Вы говорили, вам нужна помощь. Чем могу быть полезен?
— Что я должен буду сделать взамен?
Макгинли взглянул на Лэпсли поверх очков:
— Может, в один прекрасный день мне понадобится ответная услуга.
Лэпсли кивнул:
— О'кей… ПРЗ. Это отдел в министерстве юстиции. Знаете о таком?
— Не могу сказать, что знаю.
— Там работает человек по имени Гехерти. Он вступил на мою территорию и, похоже, может вмешаться в расследование убийства, которое я веду. Я хочу узнать о нем побольше.
Макгинли снова сделал долгий глоток из своей кружки.
— Я поспрашиваю. Дайте мне день-другой.
Лэпсли допил пиво и встал.
— Звоните мне из городского автомата, — сказал он. — Ходят слухи, что вы действуете как посредник между основными столичными бандами. Занялись криминальной дипломатией. Не удивлюсь, если ваш мобильник прослушивается.
Макгинли кивнул.
— Почему вы мне это сказали?
— Потому что это ответная услуга. Мне неприятно думать, что вы будете числить за мной должок. — Он прошел к двери в бар, потом оглянулся и посмотрел через Темзу. Она катила свои воды, похожая в подступающей темноте на смоляную ленту. — Я слышал, это вы привязали под причалом Дэйва Финнистера, — бросил он. — Это правда?
— Нет, мистер Лэпсли, — сказал Макгинли. — Но это я перед этим порезал его язык на полоски. И теперь в полной безопасности.
Глава 11
В следующую неделю Дэйзи и Сильвия дважды встречались за ленчем и один раз съездили в садоводческий центр возле Фринтона, чтобы Сильвия купила себе кое-какие бордюрные растения. Солнце светило с безоблачного синего неба, когда Сильвия осторожно пробиралась проселками в своем маленьком, но ухоженном «фиате». Дэйзи смотрела на проплывающие мимо поля. Высокие желтые цветы — похоже, только их здесь и выращивали, — покачивались на ветру. От заглушающего все запаха цветов, который втекал через окно, у Дэйзи кружилась голова.