. -А как она в быту? В общении с другими людьми? -Она абсолютно самостоятельна. И в быту тоже. За своей гигиеной, например, следит сама, и тщательно. Но если не настоять, то не будет есть, ограничиваясь сорванным виноградом и водой из ручьёв. Очень поздно начала говорить. Мы тогда уже понимали, что она особенная. И благодарили богов за то, что у нас уже есть такой обычный Дима. Потому что ещё завести детей мой брат бы не осмелился, и я отказалась от детей сознательно. Когда она была маленькой, с ней было очень сложно. Сейчас...легче. Мы занимались с ней. Она умеет читать и считать. Но не любит книги. Зато любит истории, живущие в них. В ненастные дни удержать ее дома можно только чтением вслух. Я прочла ей всю нашу библиотеку. Говорит она всегда мало. Только по необходимости. Мужчин, до вас, избегала вовсе. После того, что случилось с ней тогда, в шестнадцать. Именно поэтому, я не решаюсь вас гнать. Не знаю, способна ли она любить мужчину. Брак нашей матери был устроен дедом, по расчету, она всегда смотрела сквозь отца. Но я чувствовала её любовь к нам. Поэтому я не могу гнать вас. Не хочу отнимать у Марины хоть призрачный намёк на обычное женское счастье. Я шёл домой, и переваривал информацию. В старые сказки я не верил, скорее налицо какое то семейное заболевание. Отказаться ли от неё сейчас? Уехать ли? Я добрел до утеса. Постоял немного на камнях под ним. По ним, пенясь, перекатывалась вода. Посмотрел ввысь. Быть может и правда, пару столетий назад, здесь закончила свою жизнь глупая и юная девушка. Признаюсь, её кончина меня мало трогала. А вот Марина волновала. Но как быть, я не знал. Можно уехать прямо сейчас. Но проблема в том, что внешний мир меня не привлекал. Он мне надоел до оскомины. А здесь было...необычно, пожалуй. И меня манила Марина. Её податливое тело, загадка в глазах. В конце концов, если я задержусь на неделю, ничего катастрофического не случится. Неделя пролетела стремительно. Я уже знал почти всех местных жителей. Когда мимо проносилась стайка загорелых детей и подростков, все уважительно здоровались со мной, и звали дядей Сашей. Меня перестали облаивать мелкие собачонки. Я знал, что продавщицу в магазине зовут Дарьей, и что, если мне нужно что-то особенное, нужно зайти в четверг, и заказать. В пятницу она поедет за товаром и привезет. Так я обзавелся несколькими комплектами пляжной одежды и белья, тремя блоками сигарет. Жизнь текла размеренно, не торопясь. Обманчиво обещая вечное лето и не сдерживая обещаний. У тети Любы дозрел зеленый виноград. Собирали его всем скопом, и стар, и млад. Я помогал с удовольствием, и именно тогда со всеми познакомился. Палило солнце, под ногами бегали малыши, а молодые девушки, как в старые добрые времена, давили винную ягоду босыми ногами. А мои ночи были полны Мариной. Иногда она не приходила. Я просыпался, с чувством пустоты и разочарования. Садился в лодку, и плыл её искать. Уже узнал почти все любимые её места. У мыса, на чистом мелком песке, где она мне отдалась впервые. В противоположную от мыса сторону, через посёлок. Там на отшибе стоял маленький аккуратный домик. В несколько окон, с мансардным вторым этажом. От него к берегу вела дорожка, выложенная светлым камнем. В доме никто не жил, но манило сюда Марину безудержно. Она приходила с моря, нагая и загорелая, ложилась на старый потертый шезлонг на террасе, и засыпала. Здесь я находил её чаще всего. Иногда я не мог найти ее нигде. Наверное, она заплывала совсем далеко. Амбал по имени Ваня пожимал плечами, и Нина помочь не могла. Не нашёл я её и в этот раз. Вернулся, изнемогая от жары. Меня встретила тётя Люба. На её руках была малышка. Возраста определить я не сумел, но передвигаться на своих двоих она бы явно не сумела. Тётя Люба буквально светилась. -Саша!- воскликнула она.- А ко мне сын приехал! Это Светочка, младшая моя внучка, семь месяцев ей. -Я очень рад. Очаровательное создание. -Спасибо. - она явственно зарделась, словно я сделал комплимент ей самой.- Саша. Сын мой с женой и младшей в своём доме будут жить. Старшие внуки у меня. Сегодня можешь остаться. А завтра.... -Понятно.- Я кивнул. Обстоятельства решили все за меня. -Саша. Ты зайди к Нине Федоровне. Вы же с Мариной...встречаетесь. Быть может, они пустят вас пожить в бабушкин домик. Он пустует уже пятнадцать лет, но за ним ухаживают. Ночью Марина не пришла. Утром я собрал все свои вещи. Перетащил их в багажник машины, которая уже давно стояла перед домом тёти Любы, попрощался, и поехал к замку. Я приходил сюда всего два раза с тех пор, если долго не мог найти Марину. Ваня уже не обращал на меня внимания. Нина встречала приветливо, но настороженность из глаз прогнать не могла. Время было ещё раннее, в это время она в компании юной помощницы возилась в саду. Я удивлялся терпению и удовольствию, которое она получала от ежедневной монотонной работы. Сейчас она срезала маленькие огурчики, которых скопилось уже два ведра, а в третьем было закрыто дно. Я поздоровался, кивнув, взял ведра и отнес их на кухню. Не удержался, и с хрустом съел два огурца. Отнес пустую тару обратно, присел на булыжник, и с позволения закурил. - К Любе сын приехал. Я освободил домик. Думаю, уезжать мне, или искать, где остановиться. -И что надумали? -Наверное, можно найти угол. Но остальные дома так далеко от моря. Марине будет неудобно. -Вы решили поселиться у нас? -Нет...В том домике, что недалеко от посёлка, в ту сторону. - Я махнул рукой на утес, отобравший русалочью жизнь. - Мне сказали, он свободен, и принадлежит вам. -Там доживала свой век моя мама. - Нина улыбнулась. - К старости она стала совсем сторониться людей, там ей было привычнее. Идемте, я дам вам ключи. Мы прошли в дом. Нина позвала меня за собой, и я впервые поднялся на второй этаж. В разные стороны расходились два сумрачных коридора, по четыре двери в каждом, и узкое высокое окно в тупике. Лестница делала поворот, и уходила дальше вверх. Нина уверенно толкнула одну из дверей, и вошла. Комната была большой, и тёмной. Плотные шторы на узких окнах были наглухо закрыты. Нина распахнул окна, впуская свет и свежий воздух. Обернулась ко мне с улыбкой, и развала руками. -Вот они, мои предки. Можете посмотреть, если вам интересно. Мне было интересно. Я переходил от портрета к портрету. Мужчины смотрели с полотен величаво и горделиво. Женщины кокетливо либо отстранённо. Сразу было видно, кого из них коснулась печать моря. У одного из портретов я остановился. Он был стандартным, постановочным. Молодая девушка сидела, сложив руки на коленях. За её спиной стоял высокий мужчина. Его глаза смотрели дерзко, насмешливо. Рука уверенно лежала на девичьем плече. Столько власти, обладания было в этом обычном на первый взгляд жесте. Девушка смотрела вперёд, куда-то сквозь меня. В её глазах пустота, в которой всеми оттенками переливалась грусть. В руках скомканный платок. Вся её поза - чуть сгорбленная спина, стиснутые пальцы, говорила о неуверенности. Портрет сильно выцвел от времени, я не мог разглядеть красок. Но мне казалось, что её тяжёлая коса отдаёт яркой, бронзовой рыжиной. -Это и есть русалка. Портрету почти три сотни лет. В наших семейных хрониках её зовут Лорелеей. Я не знаю, настоящее это имя, или его приписали время и молва. Красивая, не правда ли? И будто похожа на Марину. Хотя может, это только кажется мне. Я присмотрелся и тоже увидел общие черты. Форму скул, слегка раскосых глаз. Наверняка, красивые губы Лорелеи были такими же нежными, розовыми, как у Марины. Я пошёл дальше. Молодая девушка. Хрупкая. Светлые волосы лежат свободно. Худые плечи, грудь едва угадывается под сарафаном, голубые глаза смотрят пытливо. На руках маленький ребёнок. -Это я. И Марина. Её матери уже не было в живых. Мне было двадцать восемь, когда она родилась. Я была эгоистично счастлива, уже знала, что детей у меня не будет. А вот это Марина в 18 лет. Восемь лет назад. Я уходил, позвякивая связкой ключей, и пытаясь разложить по полочкам сонм ненужных мне фактов о чужой семье. До домика вела неплохая дорога, и машину я подогнал впритык, поставив в тени под деревом. Вошёл в дом. Высокий потолок, большие окна. Пыль и запустение. На первом этаже две комнаты и просторная кухня, на втором одна большая комната. Я открыл створки окна, и в дом ворвались свежесть и шум прибоя. Море здесь было совсем близко. Вскоре пришла Маша, присланная Ниной. Принесла в пакете продукты, бутылки с бытовой химией, ворох тряпок. И принялась за уборку. Я нашёл в подвале неплохой запас покрытых пылью винных бутылок. Вино было хорошим, приятно кислило, не давая горечи, и оставляя за собой бархатное послевкусие. Маша уже ушла. Из дома чуть заметно пахло хлоркой, с детства ненавижу этот запах, он стойко ассоциируется с больницами, безнадежностью. Я сидел на террасе, допивал вино. Курил сигареты, одну за другой. Незаметно задремал, а когда проснулся, солнце уже клонилось к горизонту. По тропинке от моря поднималась Марина. Остановилась на ступенях, провела пальцами по иссохшемуся дереву перил. Потом увидела меня. Мелькнула лёгкая улыбка, радость, тень неуверенности. Она все стояла, я закурил, выжидая. Наконец, подошла ко мне, присела в ногах, положила голову на мои колени. -Зачем ты куришь?- вопрос от немногословной всегда Марины был неожиданным. Я поперхнулся дымом и закашлялся. -Зачем? Просто мне нечем занять свои руки. Рот. Мысли. -Я могу занять твои руки и рот, - сказала она, снимая платье, под которым привычно ничего не было. - Мо