ии юной помощницы возилась в саду. Я удивлялся терпению и удовольствию, которое она получала от ежедневной монотонной работы. Сейчас она срезала маленькие огурчики, которых скопилось уже два ведра, а в третьем было закрыто дно. Я поздоровался, кивнув, взял ведра и отнес их на кухню. Не удержался, и с хрустом съел два огурца. Отнес пустую тару обратно, присел на булыжник, и с позволения закурил. - К Любе сын приехал. Я освободил домик. Думаю, уезжать мне, или искать, где остановиться. -И что надумали? -Наверное, можно найти угол. Но остальные дома так далеко от моря. Марине будет неудобно. -Вы решили поселиться у нас? -Нет...В том домике, что недалеко от посёлка, в ту сторону. - Я махнул рукой на утес, отобравший русалочью жизнь. - Мне сказали, он свободен, и принадлежит вам. -Там доживала свой век моя мама. - Нина улыбнулась. - К старости она стала совсем сторониться людей, там ей было привычнее. Идемте, я дам вам ключи. Мы прошли в дом. Нина позвала меня за собой, и я впервые поднялся на второй этаж. В разные стороны расходились два сумрачных коридора, по четыре двери в каждом, и узкое высокое окно в тупике. Лестница делала поворот, и уходила дальше вверх. Нина уверенно толкнула одну из дверей, и вошла. Комната была большой, и тёмной. Плотные шторы на узких окнах были наглухо закрыты. Нина распахнул окна, впуская свет и свежий воздух. Обернулась ко мне с улыбкой, и развала руками. -Вот они, мои предки. Можете посмотреть, если вам интересно. Мне было интересно. Я переходил от портрета к портрету. Мужчины смотрели с полотен величаво и горделиво. Женщины кокетливо либо отстранённо. Сразу было видно, кого из них коснулась печать моря. У одного из портретов я остановился. Он был стандартным, постановочным. Молодая девушка сидела, сложив руки на коленях. За её спиной стоял высокий мужчина. Его глаза смотрели дерзко, насмешливо. Рука уверенно лежала на девичьем плече. Столько власти, обладания было в этом обычном на первый взгляд жесте. Девушка смотрела вперёд, куда-то сквозь меня. В её глазах пустота, в которой всеми оттенками переливалась грусть. В руках скомканный платок. Вся её поза - чуть сгорбленная спина, стиснутые пальцы, говорила о неуверенности. Портрет сильно выцвел от времени, я не мог разглядеть красок. Но мне казалось, что её тяжёлая коса отдаёт яркой, бронзовой рыжиной. -Это и есть русалка. Портрету почти три сотни лет. В наших семейных хрониках её зовут Лорелеей. Я не знаю, настоящее это имя, или его приписали время и молва. Красивая, не правда ли? И будто похожа на Марину. Хотя может, это только кажется мне. Я присмотрелся и тоже увидел общие черты. Форму скул, слегка раскосых глаз. Наверняка, красивые губы Лорелеи были такими же нежными, розовыми, как у Марины. Я пошёл дальше. Молодая девушка. Хрупкая. Светлые волосы лежат свободно. Худые плечи, грудь едва угадывается под сарафаном, голубые глаза смотрят пытливо. На руках маленький ребёнок. -Это я. И Марина. Её матери уже не было в живых. Мне было двадцать восемь, когда она родилась. Я была эгоистично счастлива, уже знала, что детей у меня не будет. А вот это Марина в 18 лет. Восемь лет назад. Я уходил, позвякивая связкой ключей, и пытаясь разложить по полочкам сонм ненужных мне фактов о чужой семье. До домика вела неплохая дорога, и машину я подогнал впритык, поставив в тени под деревом. Вошёл в дом. Высокий потолок, большие окна. Пыль и запустение. На первом этаже две комнаты и просторная кухня, на втором одна большая комната. Я открыл створки окна, и в дом ворвались свежесть и шум прибоя. Море здесь было совсем близко. Вскоре пришла Маша, присланная Ниной. Принесла в пакете продукты, бутылки с бытовой химией, ворох тряпок. И принялась за уборку. Я нашёл в подвале неплохой запас покрытых пылью винных бутылок. Вино было хорошим, приятно кислило, не давая горечи, и оставляя за собой бархатное послевкусие. Маша уже ушла. Из дома чуть заметно пахло хлоркой, с детства ненавижу этот запах, он стойко ассоциируется с больницами, безнадежностью. Я сидел на террасе, допивал вино. Курил сигареты, одну за другой. Незаметно задремал, а когда проснулся, солнце уже клонилось к горизонту. По тропинке от моря поднималась Марина. Остановилась на ступенях, провела пальцами по иссохшемуся дереву перил. Потом увидела меня. Мелькнула лёгкая улыбка, радость, тень неуверенности. Она все стояла, я закурил, выжидая. Наконец, подошла ко мне, присела в ногах, положила голову на мои колени. -Зачем ты куришь?- вопрос от немногословной всегда Марины был неожиданным. Я поперхнулся дымом и закашлялся. -Зачем? Просто мне нечем занять свои руки. Рот. Мысли. -Я могу занять твои руки и рот, - сказала она, снимая платье, под которым привычно ничего не было. - Могу прогнать твои мысли, пусть и ненадолго. Она отобрала у меня сигарету, и отбросила в сторону. Затем села на меня сверху. Передо мной была её грудь, полная, такая же загорелая, как и все остальное тело. Я не удержался, поймал сосок губами, руки уже сжимали её ягодицы. Мысли и правда меня покинули. Последней была - господи, да эта девушка разумней всех нас вместе взятых. Утром Марина взяла меня за руку, и повела в замок. Я не понял, зачем. Она улыбалась, и ничего не говорила. Во дворе стояло две чужие машины представительского класса. Я напрягся. Мы отворили двери и вошли. Гостиная, обычно пустая, была полна людей. Нам навстречу поднялся мужчина. На вид лет шестидесяти, подтянутый, в дорогом костюме. Я узнал его, видел на портрете. Да и сходство с Дмитрием, братом Марины угадывалось. -Здравствуй, золотко, - поприветствовал он Марину. Она позволила ему запечатлеть поцелуй на лбу, а затем отстранилась, и молча встала за мою спину. -А вы тот самый герой-любовник? -Да,- коротко ответил я. - Герой. Любовник. Мужчина хорохорился, но было видно, что он растерян. В кресле покачивала ногой молоденькая блондинка, потягивала вино из бокала и смотрела с нескрываемым любопытством. Нина сидела как на иголках. Было видно, что она готова в любой момент броситься на нашу защиту. Дмитрий сосредоточенно рассматривал ногти. Амбал Ваня и ещё один подобный ему индивид бочком по стенке прокрались к выходу и вырвались на волю. -И что вы будете делать дальше? - спросил мужчина, просто потому, что не знал что спросить. -Обедать!- вскочила всё-таки Нина.- Маша! Маша материализовалась из ниоткуда с подносом в руках. Пронесла его мимо нас, старательно глядя под ноги, и не удостоив нас даже взглядом. Мы прошли в столовую, одну из запертых дверей, которые сейчас были дружелюбно распахнуты. Раньше я здесь не был. Большая светлая комната. Окна тоже увеличены и смотрят на море поверх разрушенной крепостной стены. Длинный сервированный стол. Мы расселись. По одну сторону меня Нина, по другую Марина. Нина во главе стола. Отец Марины (как же его зовут?) напротив, тоже во главе. Все молчали, и работали вилками. Даже юная блондинка не нарушала тишины, хотя было видно, что на её языке роились сотни вопросов, она даже ерзала от нетерпения. На столе было множество блюд, одной рыбы несколько видов. Я не волновался, не придавал состоявшейся встрече особого значения. Ел с удовольствием, отдавая должное вкусной пище. Марина же лишь рассеянно отщипывала ягоды от грозди винограда. Скрипнул противно металл по фарфору тарелки. Все вскинули глаза на нарушителя тишины, глава семейства резал мясо. Он виновато улыбнулся и вернулся к еде. Мясо он ел непрожаренным, в центре куска розовела широкая полоска. На белую поверхность тарелки скатилась одинокая капля крови. Я отвел взгляд. А Марина резко отодвинула стул, с грохотом уронив его, и метнулась прочь из комнаты. Нина за ней. Я после некоторого раздумья тоже. За мной потянулись и остальные члены семейства. Блондинка одного из мужчин - я не понял, кому она принадлежит - тоже. Все столпились в коридоре у двери. Она была чуть приоткрыта, из-за неё доносились звуки, которые у человека некрепкой закалки могли напрочь отбить аппетит. Марину рвало. Я стоял возле двери. Смотрел на этих людей, которые с таким напряжением прислушивались к происходящему за дверью, и еле сдерживал смех от абсурдности ситуации. Наконец сработала кнопка смыва, загудела вода из крана. Марина вышла, на ходу вытирая лицо полотенцем. Села в кресло, разложила полотенце на коленях, тщательно разгладила все складки. Затем подняла на меня растерянный взгляд. -Нина, она больна? - вопрошал отец. Он уже избавился от галстука, стоял возле Марины, и гладил её по волосам. Я видел, что ей неприятны его прикосновения, несмотря на то, что он её отец. Она вся съежилась и боролась с желанием вскочить, и дать стрекоча. - Быть может, она съела что-нибудь? -Она здорова. Мы едим только свежую, проверенную пищу. А твоя дочь не настолько больна, чтобы тянуть в рот дохлых рыбин и яйца чаек. -А что тогда? Марина не выдержала, все-таки встала, и вновь спряталась за моей спиной. Все посмотрели на меня. Блондинка глянула заинтересованно, прошлась взглядом от макушки до пят. И затем выдала то, что всех ввело в ступор. -А вы предохраняетесь? Нет, чёрт подери, нет! И в мыслях не было! Потерял голову, как юнец! В этой глуши и не вспомнил ни разу, что существуют на свете презервативы, хотя лежали ведь, в боковом кармане сумки! -Дима, - деловито произнесла Нина.- К Дарье, за тестами. У неё есть. Одна нога тут, другая там. На дворе взвизгнули шины, машины вылетела со двора. И через несколько минут вернулась, вновь взвизгнув, но уже тормозами. Дима вош