ёл в комнату, и протянул Нине несколько цветных коробочек. Она приняла их, и потянула, преодолев лёгкое сопротивление, Марину за собой, в ванную. Двери раскрылись через десять долгих минут. Мысленно я уже собрал вещи, прикинул, хватит ли топлива, доехать до ближайшей заправки. -Все положительные, - коротко сказала Нина. Марина опять зашла за меня, лишая путей отступления. - Что будем делать? -Что, что, аборт!- воскликнул отец.- Ладно она, ты-то что! Взрослый вроде мужик! -Она не сможет уехать. Ты знаешь. Помнишь приступы паники и отчаяния нашей матери? Мы не увезем её даже на пяток километров. -Значит привезем сюда. И оборудование, и врачей. Надо решить этот вопрос в течение недели. -Быть может, пусть рожает? -Ты вспомнила нашу мать. А наше детство ты помнишь? Мы росли, предоставленные сами себе! Как маленькие дикари, пока отец не вспомнил о нашем существовании и не озаботился нашим воспитанием! А мама смотрела на море, и пела одной ей понятные песни. Ты такого детства хочешь ребёнку? -Есть я. Есть ты. Дима. -Еще одного ребёнка хочешь взвалить на свои плечи? А если родится такая же девочка? Я слушал их перепалку. Остальные тоже. Замерли, как статические фигуры. И молчат. Обернулся к Марине, и поймал её пальцами подбородок. Она хотела отвернуться, но я не дал. В её глазах блестели слёзы. Похоже, она все понимает. Как и то, что от неё мало что зависит. Во мне вскипело то, что я считал давно похороненным. Жажда справедливости, какая-то детская обида, что не может быть в мире все так, как хочется тебе. -Так, - сказал я, делая шаг вперёд. - Кто-нибудь спросил мнение Марины? Или моё? Все молчали. Я взял Марину за руку и вытащил вперёд. -Марина, детка, ты хочешь ребёнка? Она подняла голову, посмотрела мне в глаза, улыбнулась самыми кончиками губ. Кивнула, едва заметно. Затем стиснула мою руку, и кивнула ещё раз, увереннее. - Значит, у нас будет ребёнок. Все, мы пошли. Следующие несколько дней нас никто не беспокоил. Видимо, сдерживала Нина. Я читал, иногда вслух. Марина уходила. Приносила за пазухой горсти камней и ракушек, вплетала их в панно, которые развешивала по стенам. Не говорила совсем, ушла в себя. Внешний мир напомнил о себе на четвёртый день. Пришла Нина. Долго сидела на берегу возле племянницы, которая, завидев её, накинула на своё обнажённое тело рубашку, в очередной раз продемонстрировав разумность. Затем поднялась ко мне, поджала губы, увидев у меня в руках пивную бутылку, а рядом на полу ещё одну, пустую. -Вы уверены в своём решении? Я ни в чем не был уверен, и как никогда близок к тому, чтобы сбежать. Но идти на попятный мне не хотелось, и я кивнул. - Хорошо. Значит, готовы к тому, что готовит жизнь. Вам кажется, что Марина нормальна? Впереди полнолуние. -И?- заинтересованно протянул я, отхлебнув пива. -У Марины...обострение. Её нельзя выпускать. Заприте двери, закройте окна на ставни. Читайте ей вслух. Можно дать снотворное, но она беременна...Если только лёгкое успокоительное. Я передам, с Машей. Не выпускайте. Она теряет голову. Может убрести, утонуть. В прошлый раз, когда мы не уследили, искали её неделю. Нашли в двадцати километрах отсюда, совершенно истощенной. Я учел. Мне даже стало интересно. Луна прибывала. Марина явственно волновалась. Вскакивала, носилась ночью кругами. Наконец, на третьи сутки, я решил, что пора давать успокоительное, и запер все двери и окна. Луна росла и манила её. Я читал вслух, поил её успокоительным, но ничего не могло её успокоить и занять. Я сидел в кресле качалке, читал вслух Булгакова. Марина вроде слушала. Но вдруг, поднялась на ноги, пересекла комнату, и села на полу возле меня. Прижалась к моим ногам, вскинула голову. -Сашенька, выпусти меня, пожалуйста. Я вернусь, я обещаю! Сказать, что я опешил, ничего не сказать. А она все говорила и говорила. Умоляла. Сколько же слов в ней скрывалось! -Что тебе там? Зачем ты так стремишься выйти? -Они поют. Ты слышишь?- она завела тихую мелодичную песню на незнакомом мне языке. Над нашим домом висела круглая луна, стояла жуткая тишина, а она пела свою песню. У меня по спине побежали мурашки.- Они зовут меня к себе. Но море... оно не принимает меня. Хочет моей крови, ему нравится её вкус. Но оно не осмелится. Оно чует наше родство. И когда-нибудь, я станцую танец полной луны, они примут меня в свой круг. -Кто примет? -Русалки. - Она смотрела на меня своими огромными глазами, которые не умеют врать. В них плескалось безумие. -Русалок не существует. -Я больна? О да. Все вы так считаете. Я не думаю об этом. Но сегодня отпусти меня, пожалуйста. -Нет. -Кто из нас болен больше! - она поднялась на ноги, и нависла надо мной.- Я, которая живёт грезами, или ты, живущий прошлым? Упивающийся своей болью. Потерявший любовь всей своей жизни благодаря своей глупости и самоуверенности, а теперь ковыряющий эту рану беспрестанно, получая от этого удовольствие? Кто из нас больше болен? Я встал, достал ключи и молча отпер дверь. Она проскользнула в ночь, в чем была. Не обувшись. Нашли мы её на пятый день. Измученную, без сознания. С содранными в кровь пальцами, на которых не осталось ни одного целого ногтя. Груз вины давил невыносимо. Я не мог смотреть в глаза Нине и её брату. Дима бросался на меня с кулаками, и я позволил ему себя бить. Но боль не могла уменьшить вины. Сейчас Марина лежала в постели, и спала. Дыхание её было спокойным. Из руки торчала капельница. Комната превратилась в филиал больницы. Вызванный врач сказал, что с ребёнком все хорошо, но Марина истощена. Грудь её размеренно вздымалась, на запавших щеках появилась тень румянца. Она открыла глаза, и посмотрела на меня невидящим взглядом. Попыталась улыбнуться, но сон был сильнее. Я встал и ушёл. Сел в машину, даже не переодевшись, и не собрав вещи. Документы и кошелёк лежали в бардачке. Более ничего не нужно. И уехал. Гнал машину до упора, чуть окончательно не разбив ее на горной дороге. Выехал на знакомую трассу, добрался до ближайшей гостиницы, напился и уснул. Проснулся, ненавидя себя. Привычное, родное ощущение. В голове кружилось от вчерашнего алкоголя, боль набатом била по мозгам. На постели рядом спала голая девушка. Я не мог вспомнить не только её имени, но даже момента появления в своей жизни. Вышел из гостиницы, сел за руль. Куда ехать теперь? Искать конец очередной дороги? Назад, в город прошлого, бередить раны и упиваться болью, как сказала Марина? Я вернулся. Быть может, это ожидаемо. Проехал по единственной улице, мимо колодцев и квохчущих кур. Бросил машину у кованых ворот. И прошёл внутрь. Меня никто не остановил, лишь Нина проводила взглядом. Поднялся по лестнице. Подошёл к постели, сел на придвинутый стул, взял Марину за руку. -Прости. - У женщин надо просить прощения. Не только словами, нутром. Если бы я знал это раньше, быть может, моя жизнь сложилась бы иначе. Она легонько сжала мои пальцы. -Прошлое не отпустит. - Голос её был хриплым и тихим.- Оно всегда будет внутри тебя. Но ты привыкнешь. Как к занозе, которую не можешь вытащить. Быть может, она нагноится, и покинет тебя сама, унося грязь и боль. А быть может, ты привыкнешь. И все. И замолчала. И молчала до следующего полнолуния, но я был к нему готов. ЭПИЛОГ. Лорелея покачивалась на волнах. Так я назвал нашу яхту. Она проделала долгий путь, обогнув земной шар, как мне и мечталось когда-то. Амбал Ваня муштровал команду на другом конце обширной палубы. Старался потише, чтобы не нарушать нашего покоя. Марина сидела на лестнице, спущенной в воду. Ветер играл её волосами, вода пенилась у ног, несмотря на то, что мы дрейфовали, никуда не торопясь и отдавшись воле волн. Я лениво размышлял, стоит ли обогнуть шарик ещё раз, по другому маршруту, или придумать новое развлечение. Лора, так я назвал нашу дочь, играла в бассейне на палубе, под зорким приглядом няни. Нянь у нас было две, работали по очереди. Малышка шумно хлопала ладонями по воде и смеялась, выражая восторг. Вокруг бассейна нарезал круги Шкипер. Так я назвал нашего пса, рыжего коккер-спаниэля. Он скучал и подталкивал Лору к шалости. Наконец, моя полуторогодовалая принцесса смилостивилась. Встала, подхватив из бассейна мячик. Выбралась, и уверенно подошла к борту яхты. Я напрягся, хотя пора бы привыкнуть. Без надувных нарукавников ребёнок на палубу не выходил. В команде находился врач и дипломированный, увешанный кучей медалей, как выставочный пёс, спасатель. Наконец ребята из команды, няни, я и Марина. Да и Лора в плавании уже год. Видела столько новых земель, сколько я не видел за предыдущую жизнь. Шкипер подскочил, нетерпеливо забил хвостом. Лора размахнулась и бросила мяч так далеко, как сумела. Ветер подхватил его, и унес ещё дальше. Пес радостно взвыл и бросился в воду. Подхватил мяч зубами и взобрался на борт, чувствуя себя победителем. Обдал брызгами Марину, сидящую на его пути, затем и нас с Лорой, принявшись отряхиваться. Лора смеялась. Затем вскарабкалась на мои руки, и уснула. Я нес её в детскую, сзади неслышно следовала няня. Моя девочка. С каким страхом я вглядывался в её глаза! Но моя принцесса такая земная. Ей нравятся яркие игрушки, вкусная еда. Ей нравится, когда её подкидывают высоко в небо, так, чтобы дух захватило. Она любит весь мир. А море лишь одна из его составляющих. И наступит время, когда я положу этот мир к её ногам. Только подрасти чуточку. Я отнес ребёнка в постель и пошёл к себе. Сонная Лора всегда действовала на меня усыпляюще. Лег на прохладные простыни, закрыл глаза. Матрац чуть слышно скрипнул. Я ул