Дома было непривычно тихо: детей дома нет, телевизор работает без звука.
Они сидят рядышком на диване и молчат. Теперь, по прошествии лет, прожитых вместе, они могут себе это позволить – сидеть рядом и молчать. Не оттого молчать, что нечего сказать, что нет желания поделиться сокровенным или ничего не значащим пустяком, а потому лишь, что слова уже не играют решающей роли – они понимают друг друга без слов.
А когда-то было не так…
Первый год они только и делали, что говорили о своей любви, и ждали ответного признания, уверения в том, что будут вместе всегда, что бы ни случилось. Они учились любить! И многоопытный Жданов, который, оказывается, и не любил еще никого по-настоящему. Только с ней, с Катенькой, познал он, как это любить женщину, которая любит тебя беззаветно, просто так, за то, что ты есть, со всеми твоими недостатками и заморочками.
А уж она – то… Катерина… Она и вовсе несведуща была в любви.
Да, она полюбила его раньше, с первого взгляда полюбила! Но любовь ее была такая же, как она сама – нескладная, несовременная, не такая, как у всех. Она хотела любить его молча, скрытно.
И хотя и призналась ему в гостинице, и все у них произошло, она все равно осталась наивной, неуверенной в себе женщиной. Ее неискушенность, наивность, конечно, подкупали – он чувствовал себя первооткрывателем. Почти Богом! Но это ведь могло нравиться только поначалу…
Если бы не он…
Ее тихая, закованная в кандалы правил и приличий, любовь серой мышки, боящейся всех и вся: что скажет отец? Что подумает консьерж? Не догадаются ли подруги? – так отличалась от его страстной, горящей ярким пламенем и не знающей преград любови человека, уверенного в себе, пренебрегающего мнением окружающих.
Он раскрыл ее для любви. Он заставил ее чувства вырваться на свободу. Он сделал ее счастливой! Он научил ее быть счастливой!
Первый шаг к этому она сделала в тот памятный день, когда они собирались поехать за город, когда он сказал о ребенке Киры. Шаг был правильный – она поверила ему! И эта вера одарила ее его любовью…
Он спал, вольготно раскинувшись на ее узком диванчике. Спал спокойно и безмятежно. Счастливая улыбка скользила по его лицу…
А она не могла спать. Вновь и вновь переживала счастливые минуты их близости. Наслаждалась родившимися чувствами и горела желанием пережить их снова.
Смотрела на него, не в силах оторвать взгляд, мысленно касалась его губ в поцелуе, терлась щекой о его колючую щеку, гладила взлохмаченные волосы…
Мысли были такие четкие, осязаемые, что она пересилила себя, и отвернулась, боясь разбудить его своим горящим взглядом. Отодвинулась на самый краешек и не шевелилась – будто спит.
Она сразу поняла, что он проснулся. Затылком увидела? Или шестым чувством почувствовала? Услышала шорох ресниц?
Потом уже явственный шорох услышала – он шарил по подушке, искал ее…Вдруг сел резко… И тишина… И его руки, дотронувшиеся до ее тела…
Что было дальше, помнилось с трудом – обхватила его за шею, вцепилась в родные непослушные волосы, обожглась о горячие губы…
И только сдавленный шепот…или крик… или стон…
Его? Ее? Их?
Не сразу, не вдруг она изменилась – суровое отцовское воспитание, благочестивые наставления матери держали крепко! Они были правильные, но чуть-чуть мешали, сдерживали рвущиеся из сердца слова, заставляли смущенно прятаться от обжигающих своей откровенностью взглядов – хотя и муж, но…мужчина…
Не была она в любви смелой…Да и в жизни тоже.
Вот цифры – это другое. С ними она управлялась ловко! А с людьми терялась.
Когда Павел Олегович уволил их, они некоторое время жили каждый сам по себе: она уехала с Виноградовой в Египет, Малиновский загорал под пальмами – решил оторваться напоследок по полной! Кто знает, придется ли еще…Для безработного это проблематично.
А Жданов топил горе в виски. Сам он ей ничего не рассказывал про тот период. Будто и не было ничего другого, а он только искал ее и нашел. Это уж потом она по крупицам сложила картину – мама рассказала, Зорькин, и другие люди, случайно видевшие его тогда, и к слову упоминавшие об этом в ее присутствии. Нерадостная картина получилась! Хорошо, что все быстро закончилось, что нашел он ее! Иначе бы не миновать беды…
Они помирились, Роман вернулся, Колька предложил открыть более солидную фирму на основе Никамоды. Идея всем понравилась. Фирму открыли – закупка оборудования для швейного и других производств легкой промышленности. Она настаивала, чтобы президентом Андрей был, но ее не послушали – Жданов главным образом. Остальным-то без разницы: он или она возглавят фирму. А у Жданова веский аргумент: Никамода на ее имя зарегистрирована, так зачем переделывать документы?
Колька финансы считал, Малиновский по заграницам мотался, станки и машины закупал, Андрей искал покупателей внутри страны, а ей приходилось общаться с поставщиками и кредиторами, заключать договора и контракты. Вначале, конечно, обговаривали совместно, советовались, но заключительную подпись она ставила.
Поначалу неловко себя чувствовала, смущалась. Не раз просила Андрея пойти на встречу вместо нее.
Вместо нее он не соглашался идти, а вместе с ней ходил – вмешивался в критические моменты, а в основном служил ей поддержкой и опорой. При нем она чувствовала себя увереннее. Постепенно научилась. Постигла азы делового общения. Знания у нее были, желание стать успешной бизнес-леди тоже было – когда-то она вообще собиралась только карьеру делать, отказавшись напрочь от личной жизни - не рассчитывала встретить принца, который полюбит ее в образе лягушки.
А принц встретился! И полюбил. И она поверила в эту любовь. И забыла о карьере – только о нем думала. Но жизнь заставила вспомнить. И он, ее принц, тоже хотел видеть ее успешной! А ради него она на все согласна! И президентом стала, и авторитет в деловых кругах приобрела – с ней теперь считались.
Для достижения этой цели пришлось и внешне измениться – не быть же белой вороной рядом с таким орлом, как Жданов! Разве могла она компрометировать его? Научилась и костюмы деловые носить, и платья вечерние, и туфли на каблуках – неудобно, зато красиво! И внешностью своей занялась – у визажистов и парикмахеров стала она постоянным клиентом…
Все эти премудрости она освоила, и только в любви оставалась долго прежней Катей.
Но и там прогресс наметился. Внешние изменения наложили отпечаток и на ее внутреннее содержание. Появилась в ней уверенность в себе не только как в деловой женщине, но и как в женщине как таковой. То, что ее ценят партнеры и конкуренты, что они порой заискивают перед ней, стараются привлечь ее внимание – это можно списать на ее деловые качества, на необходимость заключения выгодной сделки.
Но ведь они проявляют к ней и обычное мужское внимание: охотно беседуют, приглашают танцевать. А некоторые, особо прыткие, а главное, не знающие ее мужа, отваживаются и на приглашение на ланч, и даже ужин в клубе… Иногда приходится соглашаться в интересах бизнеса, но очень редко - Андрей ревнует страшно! Однажды приехал из другого города – кто-то ведь сообщил! – и прямиком в ресторан, где она переговоры завершала – принято так в деловых кругах. Мужчины завершают переговоры в банях и загородных пансионатах, а такие как она – в ресторане.
Так вот, примчался, и встал возле нее, и смотрит зверем на партнеров будущих: «Мое! Не подходи!» Она перепугалась тогда, думала сделка сорвется, а получилось наоборот – партнеры быстренько все подписали и убрались восвояси. С тех пор она Андрея всегда предупреждает, и по возможности берет с собой – его, или хотя бы Кольку. Вот ненормальный! Неужели не понимает, что кроме него никто ей не нужен?