Все было хорошо, все были довольны. Никаких поводов для ссор – ссоры в семье чаще всего возникают из-за бытовых неурядиц, из-за того, что нет времени вовремя их устранять. А если в доме чистота и порядок, вкусно пахнет свежеприготовленной едой, ребенок не предоставлен сам себе, а ухожен, накормлен и порой уже и спать уложен – какие поводы могут возникнуть для ссоры? Если только лично-интимного содержания…
Но тут ни Роману, ни Юлиане помощники не нужны. Тут они сами справляются.
И все же размолвка произошла. И опять Павел был тому виной – косвенно.
Приближалась первая полугодовая дата его кончины, и Юлиана заговорила вдруг о наследстве. Павел - отец девочки. И значит, она имеет право… и надо заявить об этом…
Роман был вне себя!
- Как ты не понимаешь? Андрей мой друг! Единственный! С детства! Мы вместе работали в Зималетто, и ушли оттуда вместе, и сейчас мы вместе работаем. Как я буду выглядеть в его глазах?
- Он не был дружен с отцом.
- Дело даже не в нем. Он знает правду о нашей дочери – я говорил с ним перед удочерением. Но он всячески оберегает мать. Если Маргарита узнает о вашей связи с Павлом, это будет ударом для нее.
- Деньги и чувства – вещи разные… Ради благополучия дочери, я пойду на все!
- Разве ей чего-то не хватает? Разве я мало зарабатываю?
- Конечно, у нее все есть, и ты обеспечиваешь нас… Но все же…Ты уверен, что отказался бы от наследства, если бы она была твоей родной дочерью?
- Она и есть моя родная дочь – я так считаю! А если ты считаешь по-другому, тогда зачем здесь я?
Это было позавчера. Вчера они не виделись – Роману срочно пришлось вылететь на таможню – путаница в документах произошла. И вот он вернулся… И не знал, что ждет его… И страшился разрыва, но уступать не хотел – не мог! Это с виду он такой сговорчивый. Ради тех, кого любит, готов на многое… Но не на все! В этом вопросе он на стороне друга, его интересов. И хотя это очень заманчиво – вновь стать акционером Зималетто, - друга он не предаст, не нанесет ему удар. А Юлиана… Если она его любит, должна понять. И принять его позицию! Теперь уже ясно, что к деньгам они относятся по-разному: у Юлианы они на первом месте, а у него все же, как минимум, на втором, а то и дальше. Ему не всегда это нравится, но человека не изменишь в зрелом возрасте, и он принимает ее такой, какая она есть. Смотрит сквозь пальцы на ее недостатки (с его точки зрения, она-то считает их достоинствами).
А в этот раз уступить должна она – он так решил…
Он стоял в проеме гостиной, не зная, пройти ли дальше в комнаты или уйти вовсе.
Из детской выбежала дочка, радостно повисла на нем, закричала в глубину квартиры:
- Мама! Роман приехал! – она не звала его папой, а он и не настаивал. Зачем? Девочка помнит отца настоящего…У них и так прекрасные отношения: он любит ее, и она отвечает ему такой же искренней любовью.
Он часто бывает в командировках, и когда бы не возвратился, даже глубокой ночью, она каким-то образом чувствовала его присутствие. Выбегала, как сейчас, из комнаты, порой не проснувшаяся до конца, путаясь в пижамке, протирая кулачками глаза…И он поднимал ее на руки, прижимал теплое тельце, гладил спутавшиеся волосики… Это были минуты такого щемящего счастья!
Из спальни вышла Юлиана, остановилась в нерешительности в дверях. Она была как всегда обворожительна. Ее не портил домашний наряд – замысловатый халатик смотрелся не хуже вечернего платья, домашние туфли – тапочек она не признавала – стройнили и так безукоризненную фигуру, а кажущийся беспорядок на голове, на самом деле самая модная стрижка… Но все же видно было, что прошедшие сутки дались ей нелегко, она много думала и, скорее всего, не обошлось без слез – глаза припухли, темные круги резко выделялись на бледном лице, и взгляд был вопрошающий: «Что ты решил? Останешься? Покинешь нас?»
Он тоже смотрел с вопросом, но твердо: «Что ты выбрала? Семью? Меня? Деньги?»
Она шагнула к нему, уткнулась лбом в его грудь
- Ты прав, Рома… Я поняла.
- Спасибо, Юль. Я очень счастлив… Все будет хорошо, вот увидишь! У тебя будет все, что ты… что вы – он обнял другой рукой подошедшую дочь, - все, что пожелаете! Я все сделаю для этого!
А потом долго-долго сидели за столом – обедали, ужинали, пили вечерний чай. Пакеты, принесенные им, постепенно таяли… Оголодали его девочки! Видно на бутербродах сидели…
- Юль, а домработница где? Не готовила, что ли?
- Заболела она, гриппует. Я не велела приходить.
- А как же…- он не успел договорить, она поспешила успокоить его.
- Я сама была дома! Отпросилась… Нельзя же ребенка одного оставлять…
- Юля… Я тебя не узнаю! Ты ли это?
- Я… Я теперь всегда такой буду. Как ты скажешь… Ты же муж… Ты главный…
Она говорила, а сама прижималась к его боку, втискивала свою маленькую головку между его плечом и подбородком, ухитрялась поцеловать в шею.
С другой стороны копировала мать дочка – тоже прижималась, обнимала за талию, подставляла для поцелуя щеку.
- Девочки мои милые… Вы же меня задушите… Давайте по очереди, не обе сразу…
И сам целовал их, и обнимал, и вжимал в себя, и готов был на все, лишь бы это было всегда…
Наконец Юлиана отправила дочку спать. Они вместе уложили ее и на цыпочках, чтобы не проснулась, вышли из детской. Она все еще смотрела на него с некоторым сомнением, и в тоже время с ожиданием.
- Юлиана… Ты даже не знаешь, какая ты! Я всегда в долгу перед тобой… твой вечный должник…
Он подхватил ее на руки и понес в их спальню - развеял ее сомнения, исполнил ожидания…
========== Маргарита. ==========
Маргарита.
Прошло полгода после смерти мужа. Боль утраты поутихла, жизнь продолжалась, но она все это время была неспокойна – ждала… Чего именно? Она и сама затруднилась бы ответить. Того же, чего страшилась и всю жизнь с Павлом – узнать о его неверности. О его нелюбви она знала – это невозможно не почувствовать. Но одно дело знать самой, а другое – узнать со стороны. Собственно, и знала она Павла только с одной стороны. С той, которой он ей открылся, а другие его стороны были для нее тайной за семью печатями. И она не хотела их знать! Так было спокойнее. У нее часто возникала мысль: «Если скажут, что у него есть другая семья, другие дети, я не удивлюсь…». Но знать этого она не хотела, и поставила перед собой цель – не знать! Иначе пришлось бы как-то реагировать, менять привычный образ жизни. А так у нее все было: дом, семья, сын и муж. Павел ведь уделял ей внимание… Не было страстной любви – так это не всем дается. С этим можно смириться.
При жизни Павла ее концепция – «не знаю, значит, этого нет» - успешно работала, а после смерти могло произойти все, что угодно. Могли объявиться дети, жены, внуки – наследство немалое он оставил! Этого она боялась. Очень! Это означало бы публичный скандал, развенчание имиджа благопристойной семьи.
Еще не до конца забылся скандал с уходом из компании Андрея, а если еще наследники объявятся…
Ждать осталось два дня. Если в эти два дня не объявятся претенденты на наследство, можно будет успокоиться и жить дальше – в том же статусе, в том же круге общения.
Она поговорит с сыном, убедит его возглавить компанию. Передаст ему акции, которые достанутся ей по наследству, и вместе с теми, которые достанутся ему, у него будет контрольный пакет. А Воропаев… Он ведь давно хочет продать компанию, она знает – Кира ей говорила. Воропаеву надо отдать его долю, и пусть убирается в свое министерство! Столько лет она терпела любовь к нему Павла – больше родного сына его любил. Изображала заботу о нем и Кире – это же дети погибших друзей.
Никто не знает, чего ей это стоило. Она же догадывалась… Да что говорить – знала, что Ольга Воропаева и Павел любили друг друга! Но и она его любила, потому и согласилась выйти замуж, хотя предполагала, что делает он это ради карьеры. Думала, хватит ее любви на первое время, а потом и он ее полюбит – невозможно же не откликнуться на такую любовь, как у нее!