Мэри Лентон вскочила на ноги, прижавшись спиной к стене. Что случилось — что вообще могло случиться? Она и не знала, что может быть хуже, чем сидеть здесь, в темноте и ждать, пока вернется Элли. Но это было хуже, намного страшнее. Она боялась позвать на помощь, пошевелиться, сделать шаг.
И вот, очень медленно и поминутно всхлипывая, Элли поставила ногу на самую нижнюю ветку дерева и начала карабкаться наверх. Мэри наконец смогла шевельнуться.
В углу стоял туалетный столик и где-то рядом с ним находился выключатель. Мэри ощупью двинулась в ту сторону и дотянувшись до него, замерла!. Снаружи Элли изо всех сил цеплялась за корявые ветви груши, ее ноги оступались и скользили, дыхание с хрипом вырывалось изо рта. Мэри было жутко слышать это, не имея возможности помочь девушке: ведь если Элли увидит ее и испугается, то может упасть. Мэри Лентон подумала, что не всегда это возможно — помочь тем, кого любишь, и тогда они должны позаботится о себе сами. И еще подумала, что Элли сумеет вернуться назад.
Мучительно, медленно-медленно Элли преодолела оставшийся путь. Над подоконником возникла тень, тяжелое дыхание раздалось в комнате. На минуту показалось, что темный силуэт в окне висит неподвижно, но потом он снова зашевелился. Из последних сил Элли поставила колено на подоконник и переползла через него. Она вцепилась в занавеску и остановилась пошатываясь.
А затем вспыхнул свет, и Элли отчетливо увидела комнату и Мэри Лентон, чья рука только что повернула выключатель. Губы Элли раздвинулись, но с них не слетело ни звука. Мэри смотрела на нее с ужасом. Джемпер, кардиган и перед юбки Элли были насквозь мокрыми и с них капало.
— Элли! — воскликнула Мэри.
Элли Пейдж слепо таращилась на нее. Ее пальцы отпустили занавеску, пол впереди вздыбился и она стала падать… падать… падать.
Чтобы привести ее в чувство, потребовалось немало времени, да и в сознание, казалось, она пришла так ненадолго, что праведный гнев Джона Лентона остыл и он без возражений согласился на все предложения жены:
— Я не могу оставить ее одну, Джон — ее нельзя оставлять.
Джон Лентон перевел взгляд на напряженное белое лицо на подушке. Они подняли Элли на кровать и укрыли одеялом — тело девушки было холодным как лед. Джон наполнил грелки горячей водой и вскипятил молоко. До сих пор у Лентонов не было времени ни на что, кроме страха и спешки, но теперь Джон спросил:
— Почему ты ее раздела? — и продолжил, но уже куда более резко:
— Не могла же она выйти на улицу в таком виде?
Мэри и сама не знала, чем был вызван ее ответ. Она была женщиной искренней, но нельзя же рассказывать всю правду о другой женщине, даже своему мужу. Кроме того, она и сама себе не смогла бы объяснить, почему, прежде чем побежать за Джоном, сняла с Элли промокшие вещи — джемпер, кардиган, юбку, туфли и чулки. Вероятно, она сделала это из-за смутного ощущения, что, возможно, Элли пыталась утопиться, а уж об этом Джону знать совершенно ни к чему. Поэтому Мэри сняла с девушки мокрую одежду и засунула ее подальше. Когда Джон ляжет спать, она развесит ее на кухне — просушиться.
Мэри взглянула на мужа, прикрывающего ладонью огонек свечи, чтобы свет не беспокоил Элли, и сказала недрогнувшим голосом:
— Я подумала, что так ей будет удобнее.
Глава 30
На этот раз тело нашел не Сэм Болтон, а сам старший садовник. Там, у пруда, у него не было никакого особого дела, просто наступило такое славное, ясное утро после душной и пасмурной ночи, что мистер Робертсон предпринял то, что он называл «послоняться по саду», прежде чем предаться обычным осенним заботам. Солнце сияло на чистом голубом небе, лишь на западе виднелась тонкая полоска облаков. Но восход был слишком красным, чтобы подобная погода сохранилась на весь день. Во всяком случае мистер Робертсон ни на секунду в этом не сомневался, и если у Мэгги хватает ума сообщать ему, что на предстоящий день обещает Би-би-си, что ей ответить?
Пустозвоны! Лично он, дожив до таких лет, научился думать своей головой.
Мистер Робертсон прошел через одну из арок в тисовой изгороди и увидел в пруду тело. Оно лежало точно так же, как и предыдущее, ничком, перегнувшись вперед через парапет, голова и плечи находились под водой. Это была Мириэл Форд, и у старшего садовника не возникло ни малейшего сомнения в том, что она мертва. Ему совершенно незачем было к ней прикасаться. Мистер Робертсон направился к дому и спокойно, без суеты, сообщил об этом Симмонсу.
Новость распространялась, подобно пожару на высохшем поле. Дженет узнала о ней, когда в детскую с чайным подносом в руках вошла Джоан Катл. Дженет стоило немалых сил зажать служанке рот и увести подальше от Стеллы.
Уходя, Джоан хныкала и всхлипывала, но уже не пыталась истерически вскрикивать и рыдать в голос.
Выпроводив служанку, Дженет подошла к телефону и позвонила Стар. Через полчаса она вышла из детской с уже готовым планом действий и отправилась в комнату Ниниана. Он спросил: «Ты уже слышала?», и Дженет кивнула в ответ.
— Послушай, я собираюсь увезти отсюда Стеллу. Только что говорила об этом со Стар.
Ниниан чуть пожал плечами.
— И что на это сказала Стар? Обычно она не любит оставлять Стеллу в городе.
Вид у Дженет был решительным, из-под нахмуренных бровей глаза смотрели сурово.
— Все уже улажено. Подруга Стар, Сибилла Максвелл, возьмет их к себе. У нее — детский сад и дети там как раз подходящего возраста. У Максвеллов — большой дом в Санингдейле и они давно просили привезти к ним Стеллу, так что все устроилось просто замечательно. Мы уедем поездом, который отправляется из Ледбери в девять пятнадцать.
Ниниан нахмурился.
— Стеллу надо убрать отсюда подальше, тут ты права.
Но я не знаю, как быть с тобой — полиция захочет видеть всех, кто был в доме этой ночью.
Дженет кивнула.
— Стар встретит нас на вокзале, и я смогу вернуться следующим поездом.
— Значит, в одиннадцать тридцать. Я встречу тебя на станции. А как вы доберетесь до Ледбери? Я не уверен, что смогу вас отвезти.
— Я вызвала такси. А сейчас иду вниз за завтраком для Стеллы. Ты не побудешь с ней, пока я не вернусь? Не хотелось бы выпускать ее из детской до прибытия такси.
Всю дорогу в поезде Стелла болтала о Максвеллах.
У них есть сад, окруженный стеной, плавательный бассейн и качели. А еще у них целых два пони, и морские свинки, и кролики… Дженет никогда еще не видела девочку такой оживленной.
Стар, встретившая их на конечной остановке, смотрела на Дженет испуганными глазами поверх головы дочери.
— Что случилось?
У Дженет не было ответа. Вся ее сила ушла на то, чтобы увезти Стеллу из Форд-хауса. Когда они забирали вещи из багажного вагона, Стар отвела ее в сторону.
— Дженет, Стелла что-нибудь знает?
— Ничего. Я стерегла ее, как дракон принцессу.
— Мне же придется ей как-то объяснить.
— Да. Почему бы не сказать ей, что произошел несчастный случай? Она не слишком любит Мириэл и вряд ли станет расспрашивать — особенно если учесть все эти плавательные бассейны, пони и морских свинок. Она болтала о них всю дорогу.
Стар так сильно сжала руку подруги, что там наверняка останется синяк.
— Я же говорила тебе, что произойдет что-то ужасное.
Я это просто чувствовала. Именно поэтому я и вернулась.
Я могла бы остаться в Нью-Йорке и прекрасно провести время, но я была просто не в силах! Я так боялась за Стеллу!
Дженет разжала стиснутые пальцы подруги.
— Стар, ты сейчас раздавишь мне руку. И все это не имеет ни малейшего отношения к Стелле. Забирай ее и счастливо отдохнуть.
Обратный поезд прибыл в Ледбери в половине первого и Ниниан уже ждал Дженет на платформе. Когда они выехали из города, он лишь бросил коротко:
— Нашли носовой платок Эсме Трент — в беседке у пруда.
Дженет не ответила, разглядывая его мрачный профиль.
— Никто не понимает, почему она его там оставила и когда — после первого убийства его там точно не было, тогда все в беседке перерыли. Его не было там еще вчера после обеда, потому что Робертсон, которому не понравилось, как полицейские расставили кресла в беседке, пришел туда и все переставил по-своему. Если верить старшему садовнику, то «не было там ни носовых платочков, ни Других каких безделушек, а то бы я заметил».