Парень отпустил шею, и голова Максима опустилась на грудь. Девушка надела на него очки.
Тихомирск. 2х1х год. Улица Гоголя
– Ты в порядке?! – Тимофей бросился к напарнику и, как врач, принялся его рассматривать.
Сержант получил незначительные травмы: он ушиб руку и получил небольшое рассечение на лбу, но из равновесия больше выбил его сам факт произошедшего. Это было похоже на настоящую чертовщину. По телу пробежал холод, будто его уложили в могилу. Он ощутил присутствие чего-то зловещего. Присутствие первородного зла. Он попытался прогнать от себя эти мысли и, силясь подняться, сказал:
– Нужно его ловить…
– Да погоди! Куда ловить? Ты сам-то как? – переживая за Женю, стал одергивать его Тимофей, пытаясь помешать ему подняться.
– Все нормально. Что, разлежимся тут и будем ждать, пока этот чокнутый кого-то прибьет? От этого труда только прибавится. Нужно работать на опережение. Тебя, что, не учили?!
– Учили! А еще учили, что в стрессовых ситуациях нужно руководствоваться, в первую очередь, головой, а не эмоциями!
– Я и думаю головой! В моих словах, что, нет здравого смысла? Мы должны о ком в первую очередь заботиться? О себе или о тех, кого мы защищаем от подобных идиотов? Ты знаешь, на что ты способен?
– Нет, не знаю! Но я не знаю, на что способен и ты! Может, ты уже при смерти! – лейтенант перешел на крик, пытаясь объяснить, что он переживает за своего товарища.
– Не переживай, лейтенант, все нормально! – поумерил свой пыл Женя.
Тимофей помог сержанту встать, и они быстрым шагом направились к выходу. Спустившись на первый этаж, они встретили Серафиму Андреевну, которая услышала шум сверху.
– Ребятки, что у вас там случилось? Что за грохот такой был? – обратилась к полицейским бабушка.
– Все нормально, не переживайте, – ответил Тимофей.
– Да, не переживайте. Протечку мы устранили, ничего страшного. Возвращайтесь домой, – добавил Женя.
– Но я ведь слышала, – хотела все-таки разузнать о случившемся старушка, но сержант не дал ей договорить и оборвал повышенным тоном:
– Возвращайтесь домой! Больше ничего течь не будет!
Отодвинув ее чуть в сторону рукой, полицейские выбежали на улицу. Там их встретила кромешная темень, накрывшая весь двор. Глаза еще не привыкли к темноте: они напрасно вглядывались в нее, стремясь хоть что-то рассмотреть и сообразить, что же делать дальше.
– Эх, – произнес сержант, – он все-таки убежал… Давай так, сейчас по ближайшим улицам пройдемся, вдруг он где-то тут. Если нет, наверное, будем сообщать, чтобы и другие подключались.
– Может сразу сообщим?
– Бессмысленно. Во-первых, какого-то тронувшегося умом нарика никто искать не будет, а во-вторых, ты хочешь, чтобы над нами смеялись? Не думаю, что он куда-то далеко убежал. Где-то тут, рядом.
– Давай тогда ты по этой улице пройдешься, а я вверх пойду – в сторону отделения. Ты же здесь лучше ориентируешься, а там я уже хоть как-то, да разберусь.
– Хорошо! Так и поступим. Ты точно сориентируешься?
– Точно. Там, вроде, не так темно. Если что, увидишь – не лезь на рожон. Я всегда на телефоне. Звони – мигом прибегу! Мало ли, что он еще вытворит…
– Не переживай, лейтенант. Все будет хорошо! – Женя улыбнулся и похлопал Тимофея по плечу, словно они были самыми закадычными друзьями и прошли вместе не один десяток горячих точек.
Тимофей находился в растерянности. Он поднимался вверх по улице, и местность была ему незнакома. А когда она еще и окутана темнотой, понять, где он находится и что делать, было особенно сложно. Он беспорядочно оглядывался по сторонам в надежде отыскать в потемках хоть что-то, но все было зря. Уже почти отчаявшись, он остановился, и в глаза ему бросилась та церквушка. Он вспомнил слова Жени о настоятеле, который каждый вечер стоит у забора и бдительно наблюдает вокруг. Лейтенанта посетила мысль: должно быть, священник что-нибудь мог видеть, и единственно верным вариантом, по его мнению, было – опросить старика.
Он направился к церкви. Около забора никого не было. Тимофей аккуратно отворил старенькую калитку. Над массивной дверью, ведущей в церковь, теплился тусклый крохотный фонарь, окутанный паутиной. Малейшее дуновение заставляло поскрипывать каждую истрепанную временем дощечку. Пугающая атмосфера еще больше стягивала напряженные мышцы, а сердце готовилось выскочить из груди при любом удобном случае.
Тимофей осторожно взялся за большую холодную металлическую ручку и потянул на себя. Старые петли противно взвизгнули и заскрежетали. Гулкий звук застучал и, отскакивая от стен, удалился куда-то вглубь здания. Помедлив еще немного, он вошел.