Искусству нужен Э. Каминка,
Как заду третья половинка.
Искусству нужен Дыховичный,
Как заду галстук заграничный.
По этому трафарету Геныч и налудил следующее:
Нужна искусству Д. Донцова,
Как заду партбилет Купцова.
Нужна искусству П. Дашкова,
Как заду кепочка Лужкова.
Нужна Маринина искусству,
Как заду том Марселя Пруста.
Нужна искусству Полякова,
Как заду секс в стихах Баркова.
Искусству нужен Ф. Незнанский,
Как заду гражданин германский.
Нужна искусству Т. Толстая,
Как заду клизма холостая.
Нужна Юденич М. искусству,
Как заду ложе от Прокруста.
Искусству нужен В. Сорокин,
Как заду сфинктер волоокий.
Искусству нужен Б. Акунин,
Как заду длинный хвост акулий.
Нужна искусству М. Серова,
Как заду бомба из Сарова.
Искусству нужен В. Пелевин,
Как заду мир, хрусталь и Ленин.
Искусству нужен С. Гандлевский,
Как заду скипетр королевский.
Искусству нужен Эдвард Тополь,
Как заду альманах «МетрОполь».
Если падать – то с высокого верблюда. Тот, кто вынашивает планы завоевания книжного рынка, должен проникнуться психологией «туалетного работника»: поигрывающий вантусом рубаха-парень знает, что ему неизбежно придётся замараться. И Геныч, превозмогая себя, пустился во все тяжкие.
Вскоре готовый синопсис будущего лувсепока-бестселлера – принципиально новой, не типичной для Геныча, нефантастической повести – лежал на столе, в нетерпении ожидая детальной разработки. Сюжет его был прост и незатейлив – примерно вот такой.
Международные террористы подлавливают в заокских просторах безработного русского инженера. Угрожая убийством, они требуют колоссальных отступных. Денег у парня нет, и тогда бандиты предлагают немолодому уже мужику совершить террористический акт против своих соплеменников. Отчаявшийся, озлобленный на весь белый свет, плохо питающийся инженеришко неожиданно для самого себя вызывается убить ныне действующего президента России. И так далее и тому подобное. В конце концов инженер добирается до «человека №1» в российском государстве, а под занавес кончает жизнь самоубийством.
Миленькая должна была получится повестушка – чисто рыночной направленности. Геныч уже написал пробную первую главку и, как он это всегда делал, – чёткую неожиданную концовку. Оставался сущий пустячок – серединка, которая связала бы начальную бредовину с финальной ахинеей.
И тут у Геныча заколодило. Будто кто-то нашёптывал тихонечко в его отмороженные давным-давно уши:
– Отступись от богомерзкой затеи, выбрось непотребный синопсис на помойку и забудь о едва не совершённом тяжком грехе.
Этим «кто-то» оказался не Господь Бог, а Его Величество Страх. Считавшийся среди знавших его людей фрондёром, интеллектуальным забиякой, провокатором и «внутренним эмигрантом» Геныч сделал неприятное открытие: по большому, «гамбургскому» счету, он ничем не отличается от агрессивно-послушного муромского большинства.