Подобную чушь неоднократно принимались нести командиры производства ЗИБа, когда их пытались брать за глотку озверевшие от «хорошо известных проблем» работяги. Дескать, спокойно, ребята, мы и сами частенько недоедаем, мы и сами, мол, только что от сохи. Смотреть тошно, только блевать с пустого чая нечем.
А Геныч хотел, чтобы президентом был «штучный» человек. Лучше бы им стал человек, никогда не державшийся за соху, не видевший, не обонявший и не осязавший коммунальной квартиры. В противном случае Россия так и будет ходить кругами, как заезженная, в шорах, кляча, поводыри которой должны перед заступлением на должность проходить обязательную проверку на чистоту анкеты, одним из главных требований которой является многолетнее пребывание в советской коммуналке.
Но, похоже, никто из ровесников Геныча не дотянет до тех времён, когда быть не таким, как все, будет не неприлично, не позорно и даже опасно, а почётно, престижно, радостно, чёрт возьми! А пока волочащий глиняные ноги по магистральному пути прогресса колосс упорно не желает «атомизироваться». В стране, где якобы отменено крепостное право, процветает махровый феодализм. Большинство людей ведут самое что ни на есть натуральное хозяйство. Такое впечатление, что их наделили пресловутыми шестью сотками с той же целью, с какой отвлекают плачущего несмышлёныша погремушкой или голубым мячиком. Следуя логике авторов старых школьных учебников, утверждавших, что обладание личным автомобилем и домом отвлекает членов капиталистического общества от классовой борьбы, приходится признать, что «дикая дивизия» «садистов-огородников», как их презрительно называет Вовчик Бузотёркин, создана властью специально.
* * *
Геныч дописал финальную сцену лувсепока, развёртывающуюся в Окском парке имени Ленина. Совсем скоро сотворённая болезненной фантазией макабриста-неудачника концовка должна будет воплотиться в действительность.
«Всё помысленное уже существует», – говорил запатентовавший термин «атом» древнегреческий философ Демокрит. Что бы ты ни придумал, всё это уже давно существует на белом свете – такова каноническая трактовка.
А вот неканоническая: всё придуманное людьми рано или поздно воплощается в жизнь. Мысль способна творить материальные миры – разве это не здорово?
Геныч забил финал в компьютер, ещё раз всё скрупулезно вычитал, подправил, подчистил и внимательно, теперь уже как простой читатель, проштудировал «помысленное» им чтиво от первой до последней строки. Потом вскрыл новую пачку бумаги, заправил принтер и вывел лувсепок на печать.
Экран у «Эппла» не похож на Солнце;
«Крэй» побыстрее на больших задачах.
Приятен «Эппл», «Атари» же забавней:
Проводнички как волос, схемы – как парик.
Там пляшут пиксели зеленые и красно-голубые,
Я на своём дисплее не видал такие;
В больших машинах пляшет логика вернее,
Чем в крошечных кристаллах «Эппла» моего.
Люблю смотреть, как он печатает, но знаю,
Что струйный принтер всё же посильнее;
Признаюсь, что процесса в действии не видел,
Шагами малыми работает мой «Эппл».
Но, небом поклянусь, мое сужденье здраво,
Как рукописи этой правка, что он сделал.
Затем Геныч принялся вычитывать «гранки». Читать книгу в электронной форме – это одно, осязать сложенные из атомов шуршащие страницы – нечто иное. Стоит вывести писанину на печать, как класс её повышается – знакомый едва ли не каждому писаке эффект. Субъективное мнение, но, может быть, в этом действительно что-то есть?
Разумеется, в распечатке обнаружились не замеченные прежде неточности и ошибки. Геныч всё исправил, внёс исправления в электронную версию лувсепока и устало откинулся на спинку стула.
Он вырвался из «ада новой книги», но впереди его ожидал ад реальный. С горечью Геныч подумал, что налудил он вовсе не лувсепок (лучше всего покупаемый), а хувсепок – хуже всего покупаемый. Но фарш не прокрутишь назад. Он сотворил ерунду – но это была его собственная ерунда.