*За пять дней до ухода из русского лагеря.
***
Андрей вернулся в свое пристанище молча, в чем-то расстроенно, но в каждом его движении чувствовалось разочарование. Он закрыл за собой дверь, и оделся, но продолжил расхаживать из стороны в сторону. Словно не обращая на меня никакого внимания, Андрей о чем-то думал, что-то размышлял, но со мной не делился. Странно, но на секунду я даже подумала, что это совершенно не тот человек, что был со мной ночью. Какой-то чужой, отстранённый…неродной. Вдруг он остановился, и посмотрел на меня. Что чувствовала я? Только то, что сейчас меня ждет очередной допрос, который он так любит проводить со всеми женщинами. Вообще, манера его общения со слабым полом — стиль допроса с пытками, и его упоение властью над нами, но только мне безразлично его разочарование во мне, его желание расправиться со мной и всякого такого рода мысли. Сейчас, это последнее, о чем я хочу забивать голову. Лора…вот главная мысль моей души.
— Я давно догадывался, что ты все же одна из группировки Лоры, но я надеялся до последнего, что ты просто счастливая девушка, чья жизнь была испорчена, но что-то волшебное спасало тебя. Увы, я ошибался. — Андрей сел напротив меня. — расскажи мне, пожалуйста, только будь со мной честной, как ты бежала с борделя? Ты ведь понимаешь, что я не поверю твоим россказням о поджоге притона? Если бы все так и было, то в мой лагерь ты попала бы не такой холеной, одетой.
— Ты прав. Я соврала тебе, ибо бордель сгорел намного позже. — я вздохнула. — да только мой побег никак не связан с группировкой, а скорее наоборот, была облава, и немцы, что охотились на эту группировку напали на дом Лоры, где она всучила мне деньги, и велела убраться прочь. Тогда я послушалась, и покинула место военных действий. Андрей, я шла два дня сквозь лес, пока не нашла заброшенный окоп, и какой-то шалаш, где была фляга с водой и какие-то тряпки. Тогда я впервые сделала перевал, но после продолжила свой путь. Тогда-то я и уперлась в ограждение, где, дойдя до ее конца подорвалась на мине. Это ты помнишь, но прежде, чем я попала в дом Лоры, она выкупила меня в борделе. Она купила меня, обогрела, и отпустила, как повзрослевшего птенца на дорогу судьбы, или на кости умершей фортуны. Во всяком случае, судьба бы меня никогда с тобой не свела, если бы Лора тогда не прогнала меня. Я никогда не была диверсанткой «Белой Лилии», и в моих планах не было покушения и убийства тебя. — прошептала я.
— Я думаю, ты примешь это легче, если об этом скажу я. Твоя Лора разведчица гитлеровской группы. Она хотела использовать тебя, как пушечное мясо, и в конечном итоге, использовать тебя, как приманку. — Андрей потер затылок. — все твои фантазии, все твои мечты, и то, что ты видела — вуаль лжи, которую Лора накинула на твои глаза.
— Андрей, быть такого не может. — ответила уверенно я. — она не относилась ко мне, как к пушечному мясу. Никогда такого не было, а если она и проявляла какие-то признаки властной женщины, то чисто по каким-то своим соображения.
— Ника, глупышка моя, пойми, это время, когда таким, как Лора доверять просто нельзя.
— Нет! — увереннее произнесла я, слыша со стороны, как грубеет мой голос. — это время, когда таким, как Шура доверять нельзя.
Я приняла решение, которое могло погубить меня в туже минуту, но все, что мне оставалось, собрать небольшой запас еды, воды, медикаментов, и просто топать обратно к Лоре. Я стала собирать рюкзак, и к своему удивлению поняла, что Андрей даже и не думает меня останавливать. Вот тогда-то с глаз и слетела пелена влюбленностей, любви и привязанностей. Это ведь понятно всем, что свою порцию любви он получает от санитарки, и этот любовный треугольник, назовем его ШАМ (Шура, Андрей, Мария) существует достаточно давно, чтобы начать считаться просто больными отношениями. Сейчас я понимаю, что Андрея я никогда не любила, и о какой-то нежности говорило лишь мое тело, что хотело просто чувствовать в себе мужскую любовь. Сейчас я это понимаю.
— Спасибо, что не останавливаешь. — улыбнулась я подойдя к двери. — спасибо за все, что ты сделал для меня за эти два года, Андрей.
— Ник, прости, но я не могу позволить тебе остаться. Ты понимаешь, что будет со мной, если вышестоящие узнают о том, что я пригрел на груди сообщницу врага? — мужчина нервно выдохнул дым. — прости.
— А тебя никто не просит трепать языком обо мне. — ответила я. — неужели ты думаешь, что кому-то интересно сдавать нас с тобой?
— Ты просто не понимаешь…
— Да ничего, я привыкла, что улыбкой режут счастье и это нормально. Только одно, Андрей, прежде чем ты возгордишься своим поступком, и побежишь утешать Шурочку, подумай, откуда она вкусе того, что я диверсантка Лоры.