Пар от горячий воды запотевал стекла. Как это все же забавно, когда человек не может разобраться, как пользоваться тем или иным предметом. Я закатала рукава своей рубашки по локоть, а окунула кусок мыла в воду, чтобы то раскисло, и я смогла вымыть волосы Ники. Поначалу она все резко поворачивалась, все наблюдала за тем, что я делаю, но быстро расслабилась, как только поняла, что я всего-то намыливаю ей мягкие волосы, от которых дурно пахло. Обращаться с лезвием в целях бритья я ей не дам, велика вероятность, что она поймет, как оно опасно, и хорошо, если ранит, а не убьет себя. Поэтому, нет. Мягкий, детский пушок никак не помешает ей жить. Водные процедуры окончены. Она встала на ноги, а я, обмотав ее полотенцами, помогла вылезти из ванной на мягкий коврик, а после вывела обратно в гостиную, где ею занялась Агне.
Я села в кресло, перекинула ногу на ногу, и закурила, наблюдая, как девушка обрабатывает ей ссадины, ранки. Ника не хотела оголяться, но стоило мне недовольно кашлянуть, как мой котенок снова стал покорным, и отпустил края полотенца. Агне аккуратно закладывала в некоторых местах мази, бинты, а после помогла одеться, и причесаться. Из того грязного котенка вышел очень даже приличный зверек. Она чувствовала себя несколько некомфортно в мужских одеждах, и на животе ее стесняли штаны, но после нескольких часов их ношения, они растянулись, и Ника даже успокоилась. Агне накормила котенка, а я пришла поцеловать ее в лоб, когда Ника уже начала посапывать. Укрыв одеялом спящего котенка, я закрыла в спальню дверь и вернулась в гостиную, где Агне складывала в комод постиранное белье. Я закрыла глаза, и наслаждаясь вкусом разъедающего никотина, просто вспомнила…
*Из воспоминаний Лоры.
Поезд издал несколько оглушительных гудков, и матери обнимая своих детей, умывались слезами бессилия, страха, и робкой надежды на лучшее для своих детей. Женщины старались укрыть от вражеских войск свои кровинки, и среди них была Агне. Отрешенная девушка нежно поглаживала короткие волосы годовалой дочери, ласково прижимаясь своей теплой щекой к нежной детской. Она напоминала Мадонну, что трепетно обнимает свое дитя. Агне молчала, и лишь редкие слезы смахивал грубый ветер обжигая своим холодом. Малышка охватила ладошками материнскую шею, отчего у девушки выступали на коже мурашки. Поезд снова издал сигнал о посадке, и глотая нарастающие комки слез, на передает ребенка няне, что будет с детьми всю дорогу. Сердце сжалось в груди, когда ее малышка начала громко плакать, и поезд тронулся с места. Матери бежали ему вслед, стараясь еще раз коснуться рук своих детей, и только Агне осталась стоять на месте провожая тоскливым взглядом состав. С неба срывались первые снежинки…
***
По своей натуре Агне человек доброжелательный, хотя скованный, и многословный. Ростом сто шестьдесят сантиметром, стройная фигура без лишних форм. Короткие, светло-русые волосы на которых всегда закреплена заколка, что осталась от дочери, как воспоминание о том, когда они были счастливы. Светло-голубые глаза выдавали в ней славянские корни, и только огрубевшие временем черты лица помогали слиться со всеми остальными, что встречаются практически каждый день в этом затерянным месте. Познакомившись со мной, Агне получила крышку над головой, еду и заботу. Я предлагала ей перевезти дочь сюда, но она отказалась. И ее можно понять.
Затушив сигарету в пепельнице, я выпрямилась, и заметила, как Агне смотрит в окно. Медленно, бесшумно подойдя ближе, я пыталась понять на что она так пристально смотрит, и только после того, как она откликнулась с третьего раза на мой голос, стало понятно, что она смотрела куда-то в свои воспоминания, а не на беззвёздную ночь. В нашем доме тихо, а на улице тем более. Складывалось впечатление, словно мы уже вымерли, город вымер, сгорел дотла погружая людей в заслуженный ими ад.
— Думаешь, моя девочка знает, что мама ее не бросила? — спросила хриплым голос Агне продолжая смотреть в никуда.
— Ничего не слышно? — я облокотилась спиной о холодную стену. — или ты не получаешь ответы?
— Нет. Я только отправляю письма в которых пишу, как тоскую по ней, обещаю, что мама скоро ее заберет домой, но, Лора, у нас даже дома уже нет.
— Я предлагала уже, и продолжаю предлагать, — нежно сжав ладонь Агне своими пальцами продолжила я. — ты можешь забрать ее сюда.
— А если меня завтра убьют, что будет с ней? — девушка одернула ладонь. — или ты думаешь, что я уже об этом не думала? Конечно, я хотела забрать ее сюда, но откуда мне знать, сколько я еще смогу держаться? Скольких людей мне предстоит еще убрать, чтобы заполучить право на жизнь? Нет, Лора, все это мечты, фантазии, которым не суждено сбыться, — она направилась в сторону спальни. — а самое паршивое, что я понятия не имею, доходят мои письма или нет.