Закончив, я поворачиваюсь, чтобы положить бритвенные принадлежности на место, когда слышу, как за моей спиной закрывается замок на двери ванной. Я поворачиваюсь и вижу ухмыляющегося Михаила.
«Нет», — говорю я.
— Да.
«В тебя стреляли пять дней назад. Дважды. Мы не будем делать ничего такого, что потребовало бы запертой двери.»
— Иди сюда.
«Нет.»
Он протягивает руку вперед, цепляется пальцем за пояс моих джинсов и тянет меня к себе, пока я не оказываюсь между его ног.
— Повернись.
Я вздыхаю и подчиняюсь.
— Мне нравится, когда ты притворяешься послушной. — Он шепчет мне на ухо и начинает расстегивать мои джинсы.
Я открываю рот, чтобы сказать ему, что я думаю об этом заявлении, поскольку я не могу показать жестами, прижавшись спиной к его груди, но, когда его рука проскальзывает внутрь моих джинсов, слова замирают на моих губах.
— Уже мокрая? — спрашивает он, и я чувствую, как его палец входит в меня. — Мне это нравится. Мне это очень нравится, Бьянка.
Он кусает меня за плечо и вводит еще один палец, заставляя меня застонать.
— Как ты думаешь, сколько времени мне понадобится, чтобы заставить тебя кончить, а? — Он делает медленные круговые движения вокруг клитора. — Пять минут
Я закрываю глаза и киваю головой.
— Я сомневаюсь в этом, детка, — шепчет он, затем слегка щиплет мой клитор. — Ты не продержишься больше двух минут.
Я прислоняюсь спиной к его груди и раздвигаю ноги чуть шире. То, что этот мужчина может делать своей рукой... это безумие.
— Открой глаза, Бьянка.
Я открываю и смотрю на наши отражения в зеркале над раковиной — рука Михаила между моих ног и по-волчьи оскал на его лице. Он вынимает палец, и я хочу закричать, но потом он снова вводит его до упора и нажимает большим пальцем на клитор, и я мгновенно кончаю.
— Едва ли полторы минуты, детка. — Он целует мое плечо. — Мы попробуем еще раз позже. Посмотрим, получится ли у нас меньше минуты.
Злой, порочный мужчина.
Эпилог
Шесть недель спустя
«У меня для тебя сюрприз.» — жестикулирую я и кладу руки на грудь Михаила.
— Да? И что за сюрприз?
Я растягиваю губы в самодовольной улыбке, берусь за его галстук и делаю шаг назад, притягивая его к себе. Михаил поднимает бровь, но следует за мной, делая один шаг вперед на каждые два моих, позволяя мне вести его через гостиную в спортзал. Не отпуская его галстук, поворачиваю ручку и затаскиваю его внутрь, в ожидании его реакция, когда он увидит подготовленную мной обстановку. Он останавливается на пороге и смотрит на жалюзи, которые я опустила до конца панорамных окон. Единственный светом в комнате две лампы, которые я перенесла из гостиной и поставила в противоположных углах. Он слегка улыбается, когда замечает кресло, которое поставила в центре комнаты, но ничего не говорит. Показывая на него пальцем, я увлекаю его в свой импровизированный театр и веду его, пока мы не доходим до кресла.
«Садись», — говорю я и легонько толкаю его в грудь.
Михаил садится на стул и наклоняет голову в сторону, поджав губы, словно пытаясь прочитать мои намерения.
«Закрой глаза. И не подглядывай.»
— Хорошо. — Он улыбается и откидывается в кресле.
Я легонько целую его в губы, а затем спешу в угол, где оставила свою юбку из тюля и балетные тапочки, спрятанные под полотенцем. Мне требуется меньше двух минут, чтобы вылезти из платья и надеть тапочки, кроп-топ и юбку. Сначала я планировала надеть купальник, но это помешало бы мне в дальнейшем. Поразмыслив несколько секунд, я снимаю трусики и бросаю их поверх сброшенного платья. Бросив взгляд через плечо на Михаила, я улыбаюсь в предвкушении, когда настраиваю систему громкой связи на максимальную громкость. В паузе, которую я включила перед началом моего плейлиста, я принимаю открытую четвертую позицию с одной рукой, вытянутой по мягкой дуге.
Начальные звуки ноктюрна №9 Шопена заполняют комнату, и Михаил открывает глаза. Я улыбаюсь, целую его и начинаю. Я вытягиваюсь в пируэт, медленно вытягиваю ногу в подвешенном developpé - моя начальная партия из «Лебединого озера», а затем продолжаю серию различных хореографий. Михаил следит за мной, не мигая, за каждым моим движением. Я привыкла, что на меня смотрят мужчины, как на сцене, так и вне ее, но никто никогда не смотрел на меня так, как Михаил. Как будто я драгоценная, и он боится, что если он отведет от меня взгляд, то могу исчезнуть. Мой муж такой глупенький. Никто не заставит меня расстаться с ним. Никогда. Я делаю арабеск и несколько маленьких шагов, пока не оказываюсь прямо перед ним, затем делаю фуэте и останавливаюсь в тот самый момент, когда заканчивается пьеса Шопена.