– Конечно, конечно, поговори с ним. Завтра – это еще не поздно.
Господин Тидеман, медленно подойдя к Ольге Семеновне, сказал ей вполголоса:
– Я тебе могу устроить аванс, и даже значительный, если ты дашь мне возможность поговорить с Родионом Павловичем.
– О чем?
– О деле, в котором ты ничего не понимаешь.
– Да он бывает у меня каждый день. Приходи когда хочешь, поговори.
– Нужно, чтобы нам никто не мешал. Часа два, не больше.
Ольга Семеновна, подумав, спросила просто:
– Сколько?
– Тысячи полторы.
– Когда?
– Как только поговорю.
– Вот тоже дурочку нашел! ты преспокойно поговоришь, и поминай тебя, как звали. Хочешь: тысячу вперед, пятьсот потом?
– Кто тебя научил быть такой?
– Какой?
– Выжигой.
– Вот такие же люди, как ты, мой друг, они меня и научили.
Глава пятая
Ольга Семеновна как-то не верила в осуществление поездки, о которой ей говорили Тидеманы. Не верила главным образом потому, что это турне ее не особенно привлекало. Вообще почему-то визит ее товарищей не привел ее в лучшее или более определенное настроение. Оно продолжало оставаться смутным, и жизнь представляться каким-то печальным развалом. Желая выйти из этого тягостного состояния, Ольга Семеновна стала доискиваться причин и, взяв первую попавшуюся, преувеличила ее и успокоилась. Конечно, у нее нет денег, оттого она и нервничает, это так просто! Стало менее интересно, зато более понятно, но Ольга Семеновна никогда не была и не выдавала себя за романтическую натуру. Решив, что без денег не стоит куда-нибудь выходить и даже одеваться и вообще нужно вести себя как-то особенно, она так и осталась в капоте, то ходя по небольшой темной гостиной, то играя такта два из Грига, которого считала трудным и к которому прибегала только в минуты дурного настроения. Считалось, что она ждет Родиона Павловича.
Вместо Миусова пришел Павел с записочкой, где говорилось, что Родион Павлович будет на Караванной только к семи часам. Ольге Семеновне было лень выходить в переднюю, и потому она попросила Павла, не снимая пальто, пройти в комнаты. Мальчик вошел розовый, держа форменную фуражку в руке.
– А теперь Родион Павлович дома?
– Когда я уходил, он был дома, но куда-то собирался.
– Если вы знаете, куда он пошел, будьте так добры, позвоните к нему туда или сами сходите, если у вас есть время, и попросите его прийти ко мне, как он может скорее… Я бы сама это сделала, но, знаете, неудобно, когда звонит или приходит дама… могут подняться разговоры.
– Хорошо, я это сделаю.
Уже когда Павел, попрощавшись, собирался уходить, Ольга Семеновна вдруг спросила:
– Это правда, что вы – брат Родиона Павловича?
– Вы, может быть, не знаете, Ольга Семеновна, что моя фамилия – Павлов, а Родион Павлович зовется Миусовым. Конечно, я с детства у них расту, он меня воспитывал и скорее мог бы считаться отцом, – вот и все.
Верейской было очень мало дела до того, как приходится Павел Родиону, потому она произнесла совершенно равнодушно, но на всякий случай кокетливо:
– Вы или очень наивный, или большой хитрец. Помолчав, она добавила:
– Почему же вы его так любите?
– Потому что он очень хороший человек и всегда был добр ко мне.
– Да, у Родиона Павловича удивительная душа! Ну, а теперь идите, будьте вестником моей любви и постарайтесь, чтоб он был здесь как можно скорее! Я полагаюсь на вас, понимаете?
Но Родион Павлович не только не пришел тотчас, как ему было передано приглашение Верейской, но даже когда стрелка показывала четверть восьмого, его еще не было в темной гостиной, и Ольга Семеновна все сердитее и сердитее разыгрывала Грига. Наконец тяжеловатые шаги раздались в передней.
– Отчего ты так поздно? разве Павел тебе не передавал моей просьбы?
– Прости, я никак не мог быть раньше. Я же сказал, что приеду в семь часов. Но отчего ты в капоте до сих пор?
– Я все ждала тебя.
Неожиданность этого ответа даже умилила Родиона Павловича. Он обнял ее, улыбаясь, и сказал:
– Ну, тогда давай скорее обедать!
– А у меня сегодня обеда нет.
– Отчего? о чем же ты думала?
– О чем я думала? о массе вещей. А есть мне просто не хотелось. Если хочешь, это была с моей стороны даже маленькая хитрость. Мне сегодня так скучно, сама не знаю почему. Вдруг мне страшно захотелось отобедать с тобою в ресторане. Я знаю, что ты не очень-то любишь со мной показываться, и потому я хотела сделать так, чтобы ты поневоле пошел.
– Отчего же в таком случае ты еще не одета?
– Для того, чтобы ты не сразу догадался о моей хитрости.