— Кто запретил? — подавив раздражение, спросила Ксения.
— Сам профессор Кулагин.
— Но Кулагин — хирург! С какой стати он консультировал Валерия Александровича?
Они говорили об Игашове так, будто его и не было тут же, в комнате, и Ксении становилось от этого не по себе.
Полина молча смотрела на мужа.
Гости за столом перестали разговаривать. В их взглядах читалось напряженное внимание, неловкость, любопытство — словом, ожидание крупного переполоха. Наконец кто-то громко, пожалуй преувеличенно громко, сказал:
— А вот забавная историйка… У меня есть приятель, которому велели пить перед едой «Ессентуки». Он и пил три раза в день. Так продолжалось с полгода. И вот жена его начинает замечать, что муж изменился, стал с ней удивительно нежным и ласковым. Ну, само собой, она пришла, понимаете, к выводу, что всему причиной — минеральная вода… Жене тоже захотелось отплатить мужу, стало быть, той же монетой… Ну, она и глотнула однажды его минералочки… А это — водочка… Самая распрекрасная водочка за четыре двенадцать.
Все рассмеялись, правда, несколько принужденно.
— Это еще не все, — воодушевился рассказчик. — Она, стало быть, ничего не сказала мужу, а просто заменила водку «Ессентуками». Можете представить себе физиономию моего приятеля, когда он, ничего не подозревая, хватил, как обычно, двести грамм?.. И ведь, знаете, разошлись они потом… Разбежались, простить друг другу не могли.
Полина выслушала все это со снисходительной улыбкой.
— Спасем счастливую семью! — неожиданно сказала Ксения, взяв стоявшую перед Валерием рюмку, и одним глотком выпила коньяк. — Видите, я на все готова ради ближнего… Жертвую здоровьем.
За столом шутливо зааплодировали, кто-то крикнул «бис», кто-то гаркнул «горько». Валерий благодарно взглянул Ксении в глаза, молча налил себе коньяку и выпил до дна.
— За вас, — просто сказал он…
— Вы, наверное, думаете, что я полное ничтожество?
Ксения промолчала. В голове у нее слегка шумело от выпитого вина, было хорошо и спокойно — даже разговаривать не хотелось.
— Трудно с ней, — вздохнул он. — Никогда не угадаешь, что у нее на уме. Я по складу характера — человек тихий, семейный. Детей люблю… Когда-то мечтал, что будут у меня два мальчика и две девочки… А нет никого. Бессмысленно все-таки существование человека, если у него нет детей…
— Ну уж это вы слишком! У многих… не было детей. Разве их жизнь бессмысленна?..
Валерий вдруг заметил, как потускнела Гаранина, съежилась и притихла, крепко держась за его согнутую в локте руку.
— Не бессмысленна, но… пуста, что ли. Впрочем, не тот разговор я, кажется, затеял…
— Ничего, ничего, — пробормотала она, — у каждого человека, наверное, свой крест. Главное — научиться его нести…
— Я не хочу так, Ксения, — тихо, через паузу, произнес Игашов. — Досадно, что мы редко встречаемся. А если встречаемся, то лишь по случаю болезни… Не кажется ли вам, что пора изменить этот порядок? И свалить в костер наши с вами кресты?
В тот вечер они расстались, каждый взволнованный неожиданным разговором, странной этой, мимолетной близостью и полупризнанием. Они никогда больше не возвращались к этой теме, но отношения их стали ближе и, пожалуй, стесненнее, словно их связала какая-то тайна, которую надо скрывать от посторонних.
Однажды Ксения пришла к Игашовым просто так, без вызова. Валерия Александровича не было дома. Часа полтора она проболтала с Полиной и ушла, унося с собой чувство какой-то вины перед ней. Она пришла домой, взглянула на себя в зеркало и вдруг со страхом впервые подумала: «Я же люблю его!..» И это открытие так потрясло ее, что она рухнула на диван, лицом вниз, и сжала виски руками.
4
Сергей Сергеевич лениво помассировал щеки, легкими движениями расчески взбил мягкие волосы, сунул ее в карман.
— Аннушка! — входя в столовую, весело позвал он жену. — Я голоден как волк! Завтрак готов?
Анна Ивановна молча поставила на стол дымящуюся сковородку, в которой потрескивала колбаса, густо залитая яйцами.
— Все еще сердишься? — улыбнулся Сергей Сергеевич. — Ей-богу, зря.
Анна Ивановна по-прежнему молчала. Кулагин почувствовал, как у него начинает портиться настроение. Он с трудом сдержался, чтоб не сказать жене что-нибудь обидное.
Анна Ивановна тщательно пережевывала хлеб, запивая его маленькими глоточками кофе.
— Спасибо! — вдруг крикнул Сергей Сергеевич и швырнул вилку на стол. На скатерти расплылось небольшое масляное пятнышко. — Это просто поразительно, как ты умеешь с утра терроризировать человека…