- Эти двое, - он показал на адвоката и его сына, - сойдут. А эта на грани, может переродиться.
- Они сутки держались, - Сапог покачал головой.
- Бывает, что и трое держатся, - Крыс пожал плечами. – Поили клипсой? За этих двоих дам пятьдесят, за нее пять накину. Рискну.
- Идет, а за этого? – Сапог кивнул на меня.
- Десятку, - Крыс даже мерять меня не стал, - сколько он тут, месяц?
- Глаз-алмаз, - угодливо рассмеялся Кастет.
- Поживи с мое тут, не таким станешь, - Крыс привесил жезл обратно на пояс. – Есть что-то, что мне нужно знать?
- Эти двое – почти ничего не могут, - Кирпич кивнул на новичков, - только пробудилось что-то с недели две назад, а этот – сенс, тварей чувствует. Но плохо и недалеко, не развивается у него дар почти.
- Идет. А твои, Сапог?
- Ну трое понятно, ничего не могут. А этот вот фризер, морозит при прикосновении, всего месяц тут, а уже неплох. Ты бы накинул за него?
- Хорошо, - кивнул Крыс, - верю. Дам еще пятерку. Все, договорились?
- А фиксы? – напомнил Кирпич.
- Да, хорошо. Так, у тебя трое, и у тебя, Сапог, один. Держите.
Крыс кинул три черных шарика Кирпичу, и один – Сапогу, и еще по одному на свежачков, шарики раскрылись в такие же черные веревки, как на мне, опутали пленников.
- Вроде все, грузите их, - распорядился мур.
Задвинул забрало и кивнул, мол, чего стоим, время идет.
Глава 14
14. Улей, месяц первый. Рейд.
Мы ехали в заднем отсеке БТР. Не тряслись, ход у бронированной машины был на удивление плавный и внутри было удобно. Мягкий резиновый пол, на котором нас разложили, перед тем как фиксаторы снять, словно был создан для дальней приятной поездки.
- Тут недалеко, километров сто, - Крыс словно читал мои мысли. От багажного отсека команду отделяла толстая сварная сетка из двадцатой арматуры, с шагом чуть больше пяти сантиметров. До нее лучше было не дотрагиваться, один из наших уже попробовал, и теперь валялся с обожжённой рукой. – Доедем с ветерком. Как там, удобно?
- Я твою… - начал кавказец и еще с минуту перечислял, что сделает с Крысом, его родственниками, друзьями и домашними животными.
Мур терпеливо выслушал, а когда пленник иссяк, кивнул.
- Спасибо, дорогой, что сказал. Я предупрежу их, что к ним может нагрянуть связанный ничего не умеющий грузин.
- Я дагестанец, - мрачно заявил пленник.
- Были в нашем взводе дагестанцы, хорошие ребята, полегли в последний месяц войны, под Берлином, - Крыс ослепительно улыбнулся, всеми ста, наверное, зубами. – Ох и вкусные пельмешки лепили, длинные такие. А потом фриц их сжег, огнеметом. Сразу обоих. Сволочь.
Я только улыбнулся, вот ведь сказочник. А другой пленник, из новеньких, конкретнее высказался.
- Под Берлином, говоришь? Фриц из огнемета? Кого ты лечишь?
Трое подручных Крыса рассмеялись, а он только вздохнул.
- Никого. Представляешь, почти пятьдесят лет за операционным столом, а как сюда попал, думал, хоть дар будет такой же, нет, не дал мне Улей счастья. Вот таких как вы приходится возить.
БТР чуть тряхнуло, лобового стекла у броневика не было, изображение с внешних камер шло на мониторы. Судя по картинке, мы ехали между лесом и каким-то озером.
- Что-то ты для пятидесяти лет слишком молодо выглядишь, - не унимался пленник.
- Вообще мне девяносто восемь, - судя по реакции других наемников, возраст Крыса для них секретом не был. – Как с войны вернулся, да усатого мы сковырнули, пошел в медицинский, потом госпиталь, и так бы и работал, да вот в туман попал, восемнадцать лет назад. Я ведь еще времена помню, когда с автоматами на рубера перли, идиоты. Сейчас-то поумнели все, вон, и техника новая пошла, беспилотники всякие, ракеты, и с внешниками договариваются, а у тех чего только нет, лет на сто нас опережают, это те, которые близко. А есть и поразвитее.
- Ты говоришь, Сталина убрали? – я решил восполнить пробел по другим реальностям. Не похоже, что других это интересовало, а мне вот вдруг стало любопытно.
- Да, - словоохотливый дедуля был рад языком почесать, в дороге – милое дело. - Как пришли с войны, оружия-то полно было, даже дети малые с пистолетами да пульками игрались. Вот и сплотились фронтовики, рассудили меж собой. Кто из начальства в войну за спины не прятался, от врага не бегал, тех уважили. А тыловиков всяких да особистов, которые только орденами обвешивались, харю себе нажирали на крови солдатской да на голоде чужом, ох и зол на них был народ, к стенке пачками ставили. Сталин-то за эмгэбистами себя как за стеной чувствовал, потом, как поднялись люди, танки да самолеты двинуть приказал. Только после немца нам эти штуки не страшны были. Двадцать пять миллионов не для того полегло, чтобы гнобили нас в родной стране.