Книга «Перевал Дятлова. Загадка гибели свердловских туристов в феврале 1959 года и атомный шпионаж на Советском Урале» в период 2012–2017 гг. выдержала несколько изданий, в т. ч. и на немецком языке В настоящее время полный текст книги находится на авторском сайте и доступен для всеобщего ознакомления. Надо сказать, что авторское название книги звучит иначе — «Смерть, идущая по следу» — и именно под этим названием первый вариант книги появился в интернете летом 2010 г. Электронный и «бумажный» варианты совершенно идентичны.
Таким образом была выстроена следующая схема: в больницу № 40 везут всех, у кого симптоматика даёт основания заподозрить сибирскую язву, и если больной умирает, то проводится аутопсия. В период с 12 апреля по 12 июня 1979 г в морге больницы № 40 патологоанатомическому вскрытию подверглись трупы 98 человек, в отношении которых при жизни возникли подозрения на «сепсис 002». В результате всесторонних исследований диагноз был подтверждён у 42 умерших, т. е. менее чем в половине подозрительных случаев.
Для того, чтобы дать представление о том, насколько несхожим было течение болезни у различных людей, приведём несколько примеров. Александра Волкова, женщина в возрасте 65 лет, почувствовала внезапную слабость во второй половине дня 12 апреля. Никаких других жалоб, кроме необъяснимой слабости, у женщины не имелось — температура была в норме, кашель и насморк отсутствовали, даже давление крови оставалось нормальным, что выглядело необычно для гипертоника, в общем — ничего, кроме полного упадка сил и слабости. Женщина даже не могла встать с кровати, чтобы открыть дверь… Дочь была удивлена странным приступом слабости ещё крепкой поутру женщины и вызвала участкового врача. Тот пришёл вечером, уже проинформированный о совещании с участием Никифорова, и хотя ни слова не сказал о сибирской язве, настоял на госпитализации. Женщину увезли в больницу № 40, там она на следующий день умерла.
Другой пример: Михаил Ложкин, крепкий мужчина 33 лет, вернувшийся в пятницу 27 апреля с воинских сборов, продолжавшихся 2 недели. В воскресенье 29 апреля после обеда почувствовал резко нараставшее недомогание, повысилась температура, появились кашель, потливость, общая слабость. Симптоматика в целом соответствовала гриппу или тому, что у нас обозначают как ОРВИ. На следующий день, 30 апреля, уже после ухода жены на работу, Михаил вызвал «скорую помощь», которая отвезла его в больницу № 40. 1 мая Маргарита, жена Михаила, отправилась в больницу и на информационном стенде в фойе увидела фамилию мужа в списке больных с «тяжёлым состоянием». На следующий день, Михаил Ложкин уже находился в списке лиц с «крайне тяжёлым состоянием». Тяжесть состояния определялась температурой, чем выше — тем хуже. 3 мая, на третьи сутки с момента госпитализации, Михаил скончался.
Новостройки Свердловска 1970-х гг. Город тогда стремительно развивался, массово строились многоэтажные дома. В центре: стройка 24-этажного «Белого дома», в котором в 1982 г разместился Обком КПСС, ныне в этом здании находится правительство Свердловской области.
Ещё один пример, радикально отличающийся от описанных выше. Мухаметшин Мухаметталиб, 45-летний шофёр, испытал сильный жар 14 апреля. На протяжении 4 суток температура не спадала, никакой другой подозрительной симптоматики не наблюдалось. Жена несколько раз вызывала «скорую помощь», но мужчину в больницу не забирали, поскольку тот не казался больным. То есть даже в той нервозной обстановке состояние Мухаметшина казалось врачам нормальным, а его жалобы на высокую температуру выглядели симуляцией, дескать, мужчина хочет взять «больничный лист», чтобы не ходить на работу. Госпитализирован Мухаметшин был только 18 апреля после того, как жена обратилась к знакомому участковому милиционеру и тот сам позвонил на станцию «скорой помощи». Вмешательство сотрудника МВД, по-видимому, смутило врачей дежурной бригады и те повезли Мухаметшина в «сороковку». Утром 22 апреля температура больного резко упала и стала нормальной, на информационном стенде его фамилию поместили в список назначенных к «выписке». К обеду мужчина скончался.
Уже на этих примерах можно видеть, насколько по-разному протекала болезнь! Разнообразие признаков сбивало с толку и путало картину происходящего, заставляя специалистов сомневаться в том, что люди страдали и умирали действительно от одной и той же болезни. Оценка происходившего ещё более осложнялась тем обстоятельством — упомянутым нами ранее — что некоторое время никто не фиксировал самой распространенной формы сибирской язвы, кожной. А ведь она должна была давать 95 %-99 % всех случаев заболеваний! Сразу скажем, что несколько случаев (не менее 4-х) кожной формы всё же было зафиксировано, но произошло это не в начале эпидемического процесса, а спустя несколько недель, в мае 1979 г.