Прибыв ранним утром на место торжища, Орлов был поражен нарядностью куч людей, красотой товаров и особенно - надписями. Каковые не лишено интереса привести с целью воссоздания той атмосферы, в которую влип Орлов непосредственно перед тем, как попасть в сумасшедший дом. Откуда, кстати, он мигом вышел, пролежав на твердой койке всего лишь неполные сутки: до прибытия на службу районного лечащего врача Царькова-Коломенского, страшного пьяницы с сизым носом, похожим на долго показываемую фигу, и пышной бородой, где вечно торчал всякий сор, а из нее вылетали и в нее влетали мухи, пчелы и комары, которые его самого, однако, никогда не жалили, боясь потерять место, где жить.
Надписи, выполненные славянской вязью в духе модной русской старины, были такие:
Здесь торгуют всякой снедью.
Нам плати рублем и медью.
Эй, любители поесть!
Ваше место только здесь.
Приглашает вас на торг
Кировский райпищеторг.
Окунь-терпуг, хек, налим.
Выбирайте - продадим.
И еще:
Папы, мамы, ваши детки
Любят пряники, конфетки.
Для детей подарка нет чип
Лучше, чем мешок конфет.
А также:
Не трудитесь, не спешите,
На наш столик загляните,
Торты песочные, бисквиты,
Булочка дорожная, творожная,
Ешьте, пейте, аппетит развейте!
Кроме того:
Скажу вам прямо от души:
Рыбные пресервы хороши.
И, наконец, возвышалась над густо дышащей толпой громадная деревянная бочка, на которой плясал натуральный зеленый черт с мохнатым хвостом. Плясал, подлец, бья в алюминиевые ложки и распевая песню следующего содержания:
Не жалейте сбереженья,
Приходите на базар.
Получайте наслажденье,
Покупая наш товар.
Припев (и дробная россыпь ложек):
Лучше нету наслажденья –
Есть конфету и печенье.
Вас избавит от хлопот
С колбасою бутерброд.
Орлов шел дальше. Он видел лотки, заваленные изобилием, счастье на лицах. Бритые мясники в расстегнутых красных рубахах пластали на колодах упругие свиные туши. Дымились самовары, курился и лез в нос питательный шашлычный дым. Но погубила Орлова мелочь - вывеска с "ерами", "ятями" - ТРАКТИРЪ" У ПЕРВАГО ГОРПРОМТОРГА", приделанная к крыше простого сарая, грязные доски которого были искусно выкрашены художником под вид смолистого соснового сруба.
— Эт-то что еще такое? - пролепетал Орлов, указывая на вывеску.
— А это, мужик, царь с Солженицыным из-за границы вернулись, - объяснил ему какой-то пьяный молодой человек с длинными патлами. И захохотал.
У Орлова помутилось в глазах, и он единым духом приобрел и выпил из горлышка три четвертинки водки плюс бутылку ананасного ликера. После чего замелькали перед ним в калейдоскопе позументы, хоругви, колокола поплыли, торжественные хоры запели. И дрожащий Орлов обратился к близстоящему милиционеру с плачущим вопросом:
- Городовой! Голубчик! Скажи, пожалуйста, зачем это нелепое население издевается над батюшкой-царем? Зачем нахальный черт плясал на бочке, оскорбляя веру? Зачем гражданы пихаются локтями, а бабы дерут друг у друга мясо? Скажи, городовой! Мильтон! Голубчик?!
Страж порядка недолго вглядывался в духовно преображенное лицо несчастного Орлова. Сплюнув, он поволок рыдающего за воротник, а тот обмяк в его тренированных руках.
- Ну что, бич, допрыгался? - спросил его наутро Царьков-Коломенский. Но тот молчал, свято глядя в потолок и справедливо полагая, что, раз уж он попал в психушник, значит, он и на самом деле сумасшедший.
Однако Царьков не зря восемь или десять лет учился в мединституте. Он быстро определил неизменное здоровье Орлова и вытолкал его из больницы вон своими руками без помощи санитаров и пинков.
Орлов тогда сразу пошел домой и там молча поцеловал жену в ухо. А она ему сначала наладила кулаком, а потом завыла. Это когда он предъявил справку о ночевании в дурдоме и объяснил, каких бед и печалей избегнул.
Евпраксия выла. А Орлов был бодр.
- Все в порядке, Евпраксия, - сказал он. - Жизнь продолжается и будет длиться вечно.
После чего надел форменный пиджак и отправился заступать на вахту телевизорного завода. Чтоб если кто поволокет телевизор через проходную, сразу его остановить, пресечь и передать куда следует.
Темный лес
Многие неурядицы на свете объясняются, по-видимому, очень просто - различием темпераментов. Один человек, допустим, такой это веселый-веселый, что с ним хоть что ни случись - ему хоть бы хны, плюнет и дальше жить пойдет. А другой от всякой ерунды сычом смотрит, и нету с его мнительностью никакого сладу...