- Леди Элида, ваша матушка запретила встречать вас и помогать вам, она вчера строго настрого всех предупредила об этом.
- Но как же мама вчера могла знать, что я вернусь домой? – поразилась Элида.
- Не могу знать, - прошептала Нейла, - но только после ухода герцога Лоута ваша матушка стала, словно не своя. Она собрала всех слуг ну и сказала, чтобы вам никто не помогал, и если вы хотите, то сами должны нести вещи в свою комнату, но и потом вам никто не будет помогать, если вы захотите кушать, то вам придется идти в кухню и есть вместе со слугами… И еще ваша матушка запретила вас к ней пускать, она сказала, что сама решит, когда вас вызвать.
- А я могу занять свою комнату? – с дрожью в голосе, спросила Элида, со страхом ожидая, что ей и это не позволят.
- Можете. Вам позволено жить в вашей бывшей комнате. – Девушка отпрянула от двери, и Элида осталась в одиночестве. Она взяла в руки часть вещей и чуть не задыхаясь от быстрого шага поднялась на второй этаж. Так она, сновала туда-сюда сделав почти пять ходок и все время ощущала, как за ней наблюдает вся прислуга в доме. Было так тошно от этой мысли, но выбора у Элиды не было, больше ей пойти было некуда.
Лишь закрыв изнутри свою комнату на ключ, она в изнеможении рухнула на кровать. Да, не такой встречи она ожидала. Знала, что мать будет холодна и недовольна, что чтобы так! «Это из-за Лоута, - с горечью подумала она. – Он прибыл вчера вечером, наверняка все рассказал так, что я оказалась одна во всем виновата, да еще этот погром… Какая же я дура! – чуть не застонала она. – Мне надо было немедленно убираться оттуда, а не ждать до утра! Я должна была первой увидеть маму и первой обо всем рассказать! Какой же Лоут мерзавец! Как он все ловко провернул… Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!» - мысленно кричала она, понимая, что проиграла и проиграла по-крупному.
Но в этот момент не только Элида не находила себе места в своей комнате, точно также в своих апартаментах металась леди Марриет, с нетерпением ожидая прибытия своей старшей дочери Эннэт.
- Представляешь, - бросилась мать к дочери едва та появилась на пороге, - что наша тихоня учинила! Сбежала от мужа перед этим устроив настоящий разбой. Подралась со служанкой и кухаркой, разгромив всю кухню, расшвыряв тарелки, ложки, опрокинув кастрюлю с супом; пожилого человека толкнула вместе со стулом на пол, облила все чернилами, разбросала ценные бумаги, и все из-за того, что ей забыли выделить служанку. Несколько дней она молча просидела в комнате с поджатыми губками, запоминая и записывая даже самые мелкие недочеты прислуги, считая это личными обидами. Потом пригрозила, что эти записи она отправит всем, кому только возможно, даже принцессе Дейре. Но и это не все. Она потребовала от Лоута неслыханную сумму в качестве компенсации за эти надуманные оскорбления, а потом преспокойненько вернулась в мой дом!
- И что ты сделала? – в ужасе от услышанного спросила Эннэт.
- Ну, поскольку Лоут дал ей три дня, чтобы одуматься и вернуться назад, я позволила ей на эти три дня остановиться в своей бывшей комнате. Потом я с ней поговорю и так поговорю, - голос леди Марриет задрожал в предвкушении этого разговора, обещая Элиде немало очень неприятных минут, - что она вернется в дом Лоута, как миленькая!
- А я тебе всегда говорила, - с удовольствием и злорадством сказала Эннэт (до сих пор обиженная на младшую сестру, за то, что той достался герцог, да еще красавец из красавцев, в то время как ей самой - только граф, да еще толстенький и неказистый, а должно было бы быть наоборот), - что никакая она не тихоня, у нее в глазах всегда светится ослиное упрямство и непокорность. Она всегда была себе на уме, постоянно о чем-то думая, о чем-то мечтая и скрывая ото всех свои мысли.
- Ничего, ничего, - с угрозой ответила мать, - теперь ей придется рассказать и о своих мыслях, и о своих планах, а потом выслушать, что я думаю обо всех этих глупостях!
Марриет сначала хотела позволить дочери пожить три дня в ее доме, и только после этого поговорить с ней, но гнев и нетерпение заставили ее уже на следующее утро вызвать Элиду к себе.
- Для начала я хочу спросить, - вместо приветствия сказала Марриет дочери, - ты отправила те письма, какими угрожала герцогу Лоуту?
- Нет, - поспешно сказала Элида, обрадовавшись, что правильно поступила, не поддавшись эмоциям в ту минуту.
- Дай сюда, приказала мать. – И Элида безропотно протянула ей запечатанные листы (а как по-другому? Свою мать она всегда боялась до ужаса, а теперь была еще и зависима от нее). Марриет перебирала прямоугольники, читая имена, увидев письмо со своим именем она вскрыла его и быстро стала пробегать глазами строчки и на ее лице явственно проступила брезгливость и отвращение. – В остальных письмах тоже самое? – коротко спросила она, и дождавшись кивка Элиды бросила все письма в пламя камина.
- Только самая глупая, самая недалекая женщина, - медленно начала она, - будет собственными руками уничтожать репутацию мужа, не испробовав все другие возможные способы, чтобы добиться желаемого! – при этих словах Элида покраснела, внезапно осознав, что мать в общем-то права. Элида ведь в сущности ничего не делала, чтобы утвердится в доме мужа и потребовать должного к себе отношения. – Понимаешь, - неожиданно «человечным» голосом продолжила мать. – Репутация мужа – это будущая репутация детей. Опозорив мужа в глазах общества, ты этот позор перенесешь и на будущих детей, поскольку никто и никогда не забудет ни упреки, которые ты прилюдно бросишь в лицо мужа, не те грязные тайны, о которых ты всем расскажешь. И что потом? Ты под влиянием секундной обиды, сотворишь такое, что последствия коснуться не только тебя, но и твоих детей! – слова матери пробрали Элиду до костей, и она стала бы переживать еще больше, если бы не мысль, что у нее не будет детей от Лоута, и, значит, за их репутацию переживать не стоит, но все равно, она дала себе слово, что прежде, чем совершать какие-то необатимые поступки, хорошо обдумать последствия, какие могут быть.
- Да, мама, - тихо прошептала Элида. – Теперь я понимаю, что письма были неправильным поступком, продиктованным чувством жгучей обиды, что я испытывала в тот момент. – Мать внимательно вгляделась ей в глаза, и увидев, что Элида говорит искренне, продолжила свою речь, но уже совсем в другом тоне.
- Герцог Лоут рассказал мне о том, что ты учинила в его замке. Если бы это рассказывал кто-то другой я бы объявила этого человека лжецом и обманщиком, поскольку МОЯ дочь, не могла сделать того, о чем мне рассказывали.
- Мама, - попыталась как-то оправдаться Элида, - ты не…
- Закрой рот, - коротко приказала мать, и Элида умолкла на полуслове. – Ты когда-нибудь видела, чтобы я дралась со слугами? – задала мать риторический вопрос, и не дожидаясь ответа продолжила: - Ты думаешь у нас работают какие-то особенные слуги? Ты думаешь, мне не пришлось ломать отношение слуг к себе, когда я пришла в дом твоего отца и они также неохотно приняли меня, демонстрируя свое неуважение из-за того положения, в котором я оказалась, лишившись родителей, дома и состояния? – Только в эту секунду, услышав слова матери, Элида вдруг поняла, что у них в чем-то были схожие ситуации. Обе вышли замуж за мужчин, что были выше их по положению, обеих мужья не любили… Как же мама добилась такого подчинения прислуги? - всерьез заинтересовалась Элида, осознав, что обстоятельства обстоятельствами, но огромную роль играет личность человека. Она с раздражением вдруг подумала, что перед Лоутом она продемонстрировала себя в виде бесхарактерной, трусливой и глуповатой (что тут скрывать), особой, к которой невозможно было испытывать ни любовь, ни уважение, ни даже простую симпатию. Элида закусила губу, до того й противно стало от самой себя, а мать между тем продолжала.