- Нельзя отдавать Дейзи на заведомую смерть. Это ляжет таким позором, таким несмываемым пятном на всю королевскую семью, и это никто и никогда не забудет.
- Так посоветуйте королю поступить именно так!
- Он так и поступил, но мачехе Дейзи такое решение не нравится и я подозреваю, что она вынудит Дейзи добровольно согласится на этот брак…
- Это каким же способом? Не будет же она бить или мучить принцессу. Этого ей никто не позволит! – Рэннет с сочувствием взглянул на девушку.
- Элида, Элида, как вы мало знаете о способах воздействия! Разумеется мачеха Дейзи не будет ни бить, ни мучить, ни морить голодом принцеесу, но она может поступить по-другому. Вот вы собирались ехать к своей подруге и просить ее о помощи своему мужу, - Элида подняла глаза и внимательно слушая мужчину, не понимая к чему он ведет, а Рэннет, тем временем, продолжал, - а теперь представьте, что внезапно родные всех воинов, находящихся в крепости с Энгором узнают, что им всем грозит страшная смерть , и что единственный человек, который может всех спасти – это принцесса, вернее ее согласие на брак с престарелым императором. Знаете, что будет дальше? Десятки матерей, отцов, сестер и братьев тех воинов, что рядом с Лоутом, помчатся во дворец, чтобы, припав к ногам принцессы молить ее об их спасении. Вы представляете в каком положении окажется Дейзи? Или смерть, или ее будут проклинать на все лады долгие годы десятки людей потервших своих родных… - От этих слов Элиду прошиб озноб, она, словно сама оказалась на месте принцессе, и ужаснулась тому, что скоро предстоит пережить ее подруге. Элида вскочила с кресла и забегала по кабинету.
- А что если обмануть императора? – решительно предложила она. – Сказать ему, что Дейзи согласна, а когда Энгор и его отряд вернется домой придумать какой-нибудь предлог и отказать этому негодяю! – Рэннет грустно рассмеялся.
- В вас дремлет истинный политик, - сделал он комплимент Элиде, а потом серьезно покачал головой. – В том-то и дело, что прервать осаду он согласен только в том случае, если его молодая жена порадует его. Это будет его подарок, в противном случае он скорее всего дождется гибели…
- Вот же скотина! – грубо и вульгарно выругалась Элида. – А потом добавила такое длинное и нецензурное ругательство из лексикона Кати, что если бы Рэннет понял что она сказала, то покраснел бы от стыда, впрочем, он все равно догадался, и тихо рассмеялся, но смех был не радостным. А Элида вдруг поняла, что она обязательно должна увидеть Дейзи и поговорить с ней. Должна помочь ей. – Я поеду во дворец, - решительно сказала она. - Я хочу увидеть Дейзи, хочу поговорить с ней.
- Только не делайте глупостей, особенно сгоряча, - искренне посоветовал Рэннет. – Можете остановиться в доме мужа. Там есть все необходимое, в том числе и деньги. Вам будет нужно новое платье, драгоценности. Там вы все найдете. – Элида благодарно на него посмотрела и отправилась домой, чтобы собраться.
Ч. 3 Гл. 7
Глава 7
Оказавшись в столичном доме мужа Элида немедленно отправила письмо Дейзи с сообщением, что она в столице и просьбой о встрече. Ответное письмо пришло очень быстро. В нем Дейзи радовалась приезду Элиды, одновременно с огорчением сообщая, что увидеться они смогут только с разрешения отца Дейзи, то есть Элиде надо было предварительно испрашивать разрешения у наследного принца, готовящегося стать королем.
Элида растерялась, не зная, как писать, на чье имя отправлять подобные просьбы, хорошо, что рядом был Рэннет, он помог ей во всем. И вот теперь Элида ожидала ответа, чередуя примерки платьев с бесцельным хождением по пустому дому. Не совсем, конечно, пустому. В этом доме слуги присутствовали, но они были незаметны, ненавязчивы, поэтому большую часть времени Элида находилась в одиночестве. О муже она старалась пока не думать, решив, что пока она не увидится с Дейзи и не поговорит с ней, ничего не предпринимать. Чтобы скоротать время она вспоминала дни, когда впервые увидела принцессу. Им тогда было по десять лет.
В пансион Дейзи пришла позже всех девочек и Элида помнила, как их всех построили в две шеренги для представления столь знатной особе. Эта «знатная особа» десяти лет с испуганным и очень нечастным лицом очень не понравилась Элиде. Да и потом ее мнение не изменилось. Принцесса держалась обособленно ни с кем не разговаривала, и избегала любого общения.
Прорыв случился, когда Элида застала Дейзи горько рыдающей в кустах.
- Ты чего плачешь? – испуганно спросила она тогда принцессу, думая, что та упала и разбила себе колено или локоть. Однако, девочка не отвечала, лишь еще сильнее стискивая ладошками лицо и рыдая без остановки. – Мне позвать воспитателя? – Дейзи отрицательно затрясла головой. – Тебя кто-то обидел? Ты ударилась? Тебя оскорбила эта несносная Мелли? – допытывалась Элида, получая на все вопросы только отрицательное покачивание головы. – Что с тобой?! – уже почти сердито спросила она.
- Я… я боюсь, - тихо сказала Дейзи.
- Боишься?! Кого? – поразилась Элида.
- Всех девочек, - всхлипнула Дейзи. – Когда мачеха отправляла меня сюда она сказала: «Там ей самое место!», а перед этим я очень сильно провинилась и была наказана. Вот я и подумала, что в этом пансионе находятся очень плохие девочки… ну такие, как я, - Дейзи снова горько заплакала.
- Ты что?! – с жаром закричала Элида. – Тут очень хорошие девочки. Вот я, например. Я очень-очень хорошая, - и Элида для пущей убедительности ударила себя кулачком в грудь.
- Правда?! - счастливо улыбнулась Дейзи и ее глаза радостно заблестели.
- Конечно! Пойдем ты умоешься, и я тебя со всеми девочками снова познакомлю. А потом мы покажем тебе наши игры. Знаешь, как это весело! – Дейзи только счастливо улыбалась. С этого дня и началась их дружба. Элида потом расспросила принцессу, что же такого ужасного она натворила. Оказалось, принцесса спросила у гувернантки откуда берутся и дети, и что надо сделать, чтобы и у Дейзи появился ребенок, с которым бы она могла играть, укачивать его и кормить – и все. Гувернантка рассказала об этом разговоре мачехе Дейзи, а та устроила из этого невинного детского разговора целое судилище, напугав Дейзи досмерти и очень строго наказав ее.
Сейчас Элида вдруг поняла, что мачеха искала способ отправить девочку подальше от дворца, с радостью ухватившись за первый же подвернувшийся. И снова Элиде так жалко стало Дейзи, что не передать. Свои собственные беды, (особенно те, что случились в первые дни ее замужества), теперь казались просто смешными. Неожиданно пришло письмо от мамы, та сухо сообщала, что также направляется в столицу, где остановится у своей приятельницы и столь же сухо сообщала, что ждет немедленной встречи с Элидой. У Элиды неприятно закололо в груди, она поняла, что мама приехала не просто так, ее вызвали в столицу, чтобы она узнала у дочери, для чего ей нужна встреча с принцессой. Только сейчас Элида начала осознавать всю масштабность, всю серьезность событий, которые назревали. До этого ей казалось все простым и понятным. Вот она приедет в столицу, вот встретится с Дейзи, они обнимутся, сядут на диван, возьмутся за руки и Дейзи расскажет ей обо всем, что ее тревожит, а потом они вместе будут обдумывать, какой выход можно найти из этой сложной ситуации. На деле же все обстояло совсем иначе. Скорее всего Дейзи держали в страшной изоляции, чуть ли не пленницей, боясь любого чужого влияния, которое может укрепить девушку в сопротивлении браку.
Элида сжала руки в кулаки. Она сама не ожидала от себя, что настолько близко примет к сердцу все, что происходило с ее бывшей подругой, особенно теперь, когда это касалось и лично Элиды. «Я все равно поговорю с Дейзи, - со яростью думала она. Элида вдруг ощутила себя волком, которого обложили красным флажками. Она зло оскалилась. – Что ж волк, так волк, пусть я буду волком, но только не простым, а в овечьей шкуре!». После этого она написала письмо маме, спрашивая, где они могут увидеться. Мать очень удивила ее ответом, поскольку местом встречи был назначен… королевский дворец.
Однако это удивление Элиды было несопоставимо с тем, что ожидало ее в тот момент, когда ее пригласили в кабинет и рядом с мамой она увидела принцессу, будущую королеву – мачеху Дейзи. На секунду Элида растерялась, потом поспешно присела в реверансе и была удостоена холодным, едва заметным поклоном головы.