— Федоров! — Сказал Вольский. — Вы именно тот, кого я хотел увидеть. Взгляните на это.
— Это диаграммы рабочих характеристик реактора, которые поручил составить товарищ адмирал, — пояснил Добрынин.
— Что-то не так? — Опасность проблем в активной зоне всегда незримо присутствовала на любом атомном корабле.
— Нет, не беспокойтесь, товарищ капитан, — сказал Добрынин. — В активной зоне никаких проблем. Имела место подводная пробоина, и сюда просто попало некоторое количество забортной воды. Матросы уберут все в ближайшее время.
— Но взгляните, Федоров. Обратите внимание на показания.
Федоров подался вперед, глядя на распечатку, несколько напомнившую ему кардиограмму, и отметил набор вертикальных линий, на которые указывал пальцем Добрынин.
— Каждый столбец — одни сутки, линия обозначает конец обычного 24-часового периода. Эта красная линия — полная выходная мощность, поэтому вы можете видеть, что она появляется, когда корабль следовал на высокой скорости. Эта фиолетовая линия — уровень излучения в активной зоне.
— Вы что-либо заметили? — Спросил Вольский, желая понять, видел ли Федоров то, о чем они говорили.
— Хм. Могу сказать только то, что пики обоих графиков совпадают.
— Я тоже это заметил, — сказал Вольский. — Однако Добрынин сказал мне, что это нормальною.
— Это лишь обычная процедура технического обслуживания, — пояснил тот. — Реактор оснащен 24 стержнями управления, которые нуждаются в регулярной проверке. Для этого мы выводит один из стержней в защищенную камеру, — он указал вверх над основным оборудованием помещения. — Там мы можем провести обследование стержня, включая даже микроскопию в случае необходимости. Пока производиться эта процедура, требуется ввод резервного стержня, который опускается вот из этой металлической трубы, — он снова указал на оборудование. — Это стержень номер двадцать пять. Он вводится в активную зону, пока производиться обслуживание другого стержня.
— Значит, вы фиксировали изменения потока каждый раз, когда выполнялась эта процедура?
— Верно, — ответил Добрынин. — Но не сразу, не во время самой процедуры. Иногда проходило несколько часов, а иногда и сутки. Я полагаю, поэтому я не сразу связал эти явления.
— Ясно… — сказал Федоров. Затем ему в голову пришло нечто, и его следующий вопрос был очевиден. — Добрынин… Как часто производится эта процедура?
Адмирал Вольский улыбнулся, сложил руки на широкой груди и подмигнул Федорову.
— Скажите ему, — сказал он Добрынину.
— Каждые двенадцать суток, товарищ капитан второго ранга. Мы вводили этот стержень каждые двенадцать суток, но я не связывал это с изменением потока, пока…
— Пока я не поручил составить эти диаграммы, — сказал Вольский.
Глаза Федорова широко раскрылись, и в них слабо засветился огонек.
— Каждые двенадцать суток? Интервалы, товарищ адмирал! Это может многое объяснить!
— Действительно, — сказал Вольский. — Быть может, ответ на нашу загадку был у нас под носом все это время. Мы полагали, что эту сумасшедшую реакцию вызвал взрыв на «Орле», и потому мы угодили в этот временной разлом.
— Возможно, — предположил Федоров. — Но связь с интервалами определенно есть.
— Что за интервалы? — Спросил Добрынин.
— Я сопоставил даты, — сказал Федоров. — Перемещения во времени происходили каждые двенадцать суток. Переход либо вперед, либо назад. Позвольте взглянуть на даты проверок…
Он наклонился над графиком, и вздрогнул от волнения.
— Вот! Взгляните, товарищ адмирал! Стержень был введен незадолго до запланированных стрельб. Затем еще одна процедура за сутки до того, как мы исчезли у бухты Арджения. Добрынин… Когда была последняя?
Добрынин прищурил глаза.
— Трое суток назад. Выведен стержень номер 8, введен стержень номер 25…
— … И мы оказались здесь, — сказал адмирал. — Стреляя ракетами по японским самолетам и кораблям.
— Что является еще одним доказательством того, что причиной этих перемещений было не какое-либо внешнее воздействие, — сказал Федоров. — Она может находиться прямо здесь, в нашем собственном реакторе. Мы могли бы вызвать это, просто снова выполнив процедуру.
— Вы хотите сказать… — Глаза Вольского ярко вспыхнули под густыми бровями. — То же самое предлагал Золкин. Он сказал мне обратиться к Добрынину, чтобы тот поигрался с реактором и отправил нас домой. Он говорил это в шутку, но теперь оказывается, что в каждой шутке есть для правды.