Барон Виктор Ротшильд был смелым и умным человеком, обладавшим сильной волей - но, сейчас глядя на его лицо, даже ребенок мог бы сказать, что аристократ от финансов не верит своим ушам. Черчилль и Мензис терпеливо ждали , пока он справится с шоком - впрочем, вполне понятным и извинительным, в особенности, для формального главы 'золотой' династии.
- Вы полагаете, что господин Сталин выстраивает ситуацию в расчете на то, что мы окажемся перед выбором: либо ситуация, напоминающая ту, в которой оказались и мы, и французы во время прошлой Великой войны, когда приходилось распродавать вложения, сделанные в США за полвека, чтобы оплатить поставки 'кузенов'; либо принять его предложение - к чести барона, он не стал размениваться на бессмысленные восклицания вроде 'Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда!' или 'Это возмутительная наглость Красного Чингисхана!' - а занялся поиском выхода из положения, в которое сейчас попала верхушка Великобритании.
- Вы абсолютно правильно поняли мою мысль - согласился премьер. Скажу больше - сейчас нам предстоит маневрировать между красными и 'кузенами', чтобы сохранить Британию в ряду великих держав. Кстати, права на ошибку у нас больше нет.
Мензис и Ротшильд хмуро промолчали - Черчилль высказался более чем откровенно, ясно выразив свои намерения: британской элите предстоял новый тур смертельно опасных маневров во имя спасения Империи, но, в отличие от 20-х - 30-х годов, сейчас права на повторение ошибок Макдональда и Чемберлена, сделавших ставку на изощренное искусство интриги, не подкрепленное авторитетом Королевского Флота и возможностями фунта стерлингов, не было. Только что премьер-министр недвусмысленно сказал, что 'дешевой империалистической политики' больше не будет - более того, как и после краха Франции, он готов идти до конца, в прямом и переносном плане сжигая корабли (намек на операцию 'Катапульта' - атаку британского флота французских кораблей, нарушающую все юридические нормы и принятые 'правила игры' В.Т.). Конечно, в своих устремлениях потомок герцогов Мальборо был не одинок - собственно, его и выдвинула на пост премьера в самый критический для Британской Империи момент та часть английской элиты, которая была до конца отстаивать великодержавный статус Империи - но, сейчас, они присутствовали при объявлении Черчиллем негласной войны двум державам, ставшим хозяевами мира по итогам новой Великой войны. Англии предстояло сталкивать пока еще союзников между собой, заключая с ними тайные и явные альянсы ради достижения поставленной цели.
- Хорошо, сэр Уинстон - негромко сказал барон, которого совершенно не радовала перспектива оказаться младшим партнером Рокфеллеров - а в случае реализации первого из указанных сэром Стюартом сценариев расплачиваться с американцами предстояло не только нефтяными месторождениями Персидского залива, но и золотыми и алмазными приисками Южной Африки, это было очевидно. Красные, в этом случае, имели перед янки одно несомненное в глазах англичан преимущество - у них не было флота, необходимого для контролля юга Африки; и в ближайшие 20-30 лет не будет. Выстраивание же практически всемирной золотой монополии позволяло не просто извлекать сверхприбыли, но и, со временем, постепенно ослаблять положение доллара в качестве мировой резервной валюты, усиливаяпозиции фунта - несомненно, в рублевую зону попасть не удастся, но удержание зоны фунта стерлингов в этом случае представлялось вполне возможным делом.
- Я думаю, завтра излагать все эти соображения будет несколько преждевременно - заметил барон Виктор, хорошо знавший и двоюродного дядюшку, и мистера Оппенгеймера - стоит ограничиться их согласием на переговоры с мистером Сталиным.
- Не могу с Вами не согласиться - высказался Черчилль, мысленно поздравивший себя с успехом - 'золотая' династия нынче была далеко не так едина во мнениях, как еще полвека назад; если часть представителей рода Ротшильдов терпимо относились к разделу мировых финансов с группировкой Рокфеллеров, то, другая часть была настроена на восстановление семейной монополии. Другое дело, что быть настроенными на восстановление этой монополии и быть готовыми ради этого пойти на соглашение с очень, очень сильно нелюбимым всеми Ротшильдами Сталиным - это были совсем разные категории.
- Как это ни парадоксально прозвучит - но наиболее опасным противником Британии сейчас являются не русские, а янки - изрек очевидную для собравшихся банальность Мензис, имея своей целью окончательно закрепить настрой молодого Ротшильда.
Виктор Ротшильд пожал плечами - с учетом того, что экономика Британии в значительной степени держалась на морской торговле, ответ на вопрос, кто является для нее наиболее опасным конкурентом, был очевиден до неприличия.
Послесловие 3
В три часа пополудни следующего - или, если быть безукоризненно точным, того же дня, поскольку обсуждения закончились далеко за полночь - 6 мая, в кабинете шефа британской разведки собрались те, кому предстояло принять важнейшее решение.
После исполнения сэра Стюарта долга гостеприимства, выразившегося в предложении напитков и сигар, началось обсуждение.
- Полагаю, всем нам очевидно, что опубликование документов из архива Гессенов приведет к нежелательным последствиям - взял инициативу в свои руки сэр Энтони. Остается лишь решить, следует ли нам вообще идти на переговоры с мистером Сталиным - и, если да, то на каких условиях.
- Отказ от переговоров приведет к тяжелым последствиям для Британии - сэр Уинстон был предельно дипломатичен, раздражать ведущих финансистов мира точно не следовало - тем паче, что склонными к компромиссам людьми их бы не назвал даже очень расположенный к Ротшильду и Оппенгеймеру человек - а маршала, насколько я могу судить, устроит и отказ от ведения переговоров.
Финансисты посмотрели друг на друга - вчера это не обсуждалось, но тяжелейший политический кризис Великобритании, с немалой вероятностью перерастающий в коллапс всей политической системы Альбиона, практически гарантировал потерю всех позиций Британии на континенте, с разделом таковых между американцами и русскими. Применительно лично к ним это означало потерю позиций в финансовой системе Франции, с разделом сфер влияния между финансистами Ватикана и группы Рокфеллеров. В такой же степени это касалось и тех стран Западной Европы, которые были освобождены англосаксами, за исключением разве что Голландии - там старая континентальная элита практически не имела серьезных позиций, так что всецело ориентирующаяся на англичан страна досталась бы 'кузенам'. Конечно, в первую очередь это касалось Ротшильдов - но и Оппенгеймер, представлявший, прежде всего, интересы британцев и их континентальных союзников, был бы вынужден согласиться с очень существенным перераспределением пакетов акций в мировой алмазной монополии в пользу элиты США. Определенно, не следовало забывать того, что мировым центром огранки алмазов и торговли бриллиантами был именно Амстердам - так что это стало бы дополнительным аргументом в вопросе перераспределения доходов.
Ну а обсуждать малоприятный вопрос, заключавшийся в том, что будет с фунтом стерлингов, если Британия полностью лишится возможности 'экспорта инфляции' на континент, столпам английских финансов просто не хотелось - хватало и того, что после захвата и хозяйничанья японцев в Индии Империя лишилась не только жизненно необходимой ей долларовой выручки (соответствует РеИ - в 1940-1945 гг. основным источником долларовой выручки была именно Индия В.Т.), но и импортером дешевеющего на глазах фунта. Упоминать в этой связи дальневосточные и африканские колонии не стоило - когда удастся сбросить туда денежную массу, ведомо было только Господу или его извечному оппоненту, но оба не спешили поделиться своими познаниями на сей счет.
'Десертом' же шло то, что в случае их отказа от предложений Сталина - в любой форме - все сомневающиеся получали наглядный урок на тему, стоит ли сотрудничать с русскими. Положительные примеры уже имелись - но, для полноты картины маршалу явно не хватало отрицательного примера. По здравому размышлению, ни сэру Энтони, ни главе 'Де Бирс' не очень хотелось пополнить своими персонами коллекцию 'охотничьих трофеев' русского диктатора - а перспектива этого сейчас была реальна.