Он свернул на шоссе 99, миновал Ваиалуа и поехал по низкой гряде, идущей параллельно живописному и обычно сухому ручью Каукомахуа. Когда скофилдские казармы резервистов исчезли в зеркале заднего обзора, Питт повернул за Вахиавой и помчался к Перл-Сити, решительно презрев возможность встречи с дорожной полицией.
Слева поднялся хребет Кулау, его вершины скрывались в вечных темных, клубящихся тучах. Резкий контраст с ними составляли аккуратные зеленые посадки ананасов на красной, плодородной вулканической почве. Неожиданно Питт въехал в грозу и машинально включил дворники.
Наконец впереди показались главные ворота гавани Перл-Харбор. Из караулки показался часовой в мундире, и Питт затормозил. Достал из бумажника водительское удостоверение и удостоверение личности и расписался в журнале посетителей. Молодой моряк молча отсалютовал и знаком велел ему проезжать.
Питт спросил, где расположение штаба адмирала Хантера. Моряк достал из нагрудного кармана ручку и блокнот, любезно начертил схему маршрута и отдал Питту. И снова отсалютовал.
Питт подъехал к непримечательному бетонному зданию возле доков и остановил машину. Он проехал бы мимо, если бы не небольшая, аккуратная табличка: "Штаб 101 отделения флота спасателей".
Выключив зажигание, он взял с сиденья влажный цилиндр и вышел из машины. Входя, Питт пожалел, что не прихватил на пляж тенниску и легкие брюки. Он остановился перед столом, за которым матрос в летней белой форме рассеянно печатал на машинке. На столе стояла табличка с надписью "Матрос Дж. Ягер".
— Прошу прощения, — неловко пробормотал Питт, — я хотел бы увидеть адмирала Хантера…
Печатавший рассеянно поднял взгляд, и глаза у него полезли из орбит.
— Боже, приятель, да ты спятил? Ты чего явился в плавках? Если старик тебя застукает, ты покойник. Уноси быстрей ноги, или угодишь на губу!
— Я знаю, что одет не для приема, — спокойно и дружелюбно сказал Питт, — но мне до зарезу надо увидеть адмирала.
Моряк встал из-за стола, лицо его покраснело.
— Кончай придуриваться! — громко сказал он. — Вали в казарму и проспись, или я вызову береговой патруль.
— Вызывай! — неожиданно огрызнулся Питт.
— Послушай, приятель. — Моряк явно пытался сдержать раздражение. — Сделай себе одолжение. Возвращайся на свой корабль и официально доложи по команде, что просишь о встрече с адмиралом.
— В этом нет необходимости, Ягер.
Голос, прозвучавший у них за спиной, был мелодичным, как скрежет бульдозера по бетонному шоссе.
Питт повернулся и обнаружил, что смотрит прямо в глаза высокому седому мужчине, надменно застывшему в проеме внутренней двери офиса. От туфель до воротника этот человек был в белом, во всю грудь — золотые колодки. Волосы, густые и тоже белые, прекрасно гармонировали с худым, осунувшимся лицом. Только глаза на этом лице казались живыми, и они с любопытством разглядывали цилиндр в руках Питта.
— Я адмирал Хантер, парнище. Даю вам пять минут, так что истратьте их с толком. И прихватите с собой эту штуку, — сказал он, показывая на капсулу.
— Есть, сэр, — только и смог ответить Питт.
Адмирал уже повернулся на каблуках и пошел в свой кабинет, Питт последовал за ним, если до этого он не смущался, то, оказавшись в кабинете адмирала, определенно испытал замешательство. Кроме Хантера за старинным, безупречно полированным столом для совещаний сидели трое морских офицеров. При виде полуголого Питта со странным предметом под мышкой на их лицах появилось недоумение.
Хантер в рабочем порядке представил офицеров, но эта деланная вежливость не обманула Питта: адмирал хотел застращать гостя званиями, одновременно изучая его реакцию. Питт узнал, что светловолосый лейтенант-коммандер с лицом Кеннеди — Пол Боланд, заместитель командира 101-го отделения флота спасателей. Плотного сложения капитан, обильно потевший, звался странным именем Орл Сайнана и командовал небольшим флотом спасательных судов Хантера. И, наконец, низкорослое, похожее на гнома создание, которое вышло вперед, чтобы энергично пожать Питту руку, представилось коммандером Бердеттом Денвером, адъютантом адмирала. Он смотрел на Питта так, словно пытался вспомнить его лицо.
— Ладно, парнище, — опять то же обращение. Питт отдал бы месячное жалование за право двинуть Хантера кулаком в зубы. Голос адмирала источал сарказм. — Теперь, мы будем вам бесконечно благодарны, — если вы соизволите объяснить нам, кто вы и что вам здесь нужно.
— Вы не чрезвычайно любезны для того, кому хочется узнать, почему я принес эту канистру, — ответил Питт, удобно устраивая свое длинное тело в пустом кресле и ожидая ответной реакции.