В процессе следствия стало известно, как бандитам удалось заполучить фальшивое авизо. В городе Нальчик они узнали, в каком кафе обедают работники одного из банков. Ворвавшись в зал, произвели из автомата несколько выстрелов вверх, чтобы запугать работников банка (что им и удалось). Имея данные на сотрудников банка, они побеседовали с одной работницей, угрожая ей убийством. Испугавшись расправы, та отправила в наш банк несуществующий платёж с реквизитами банка под названием «авизо», тем самым подтвердив легитимность данной банковской операции и не сообщив своему руководству.
Были ещё такие же преступления, которыми нашему подразделению пришлось заниматься в дальнейшем — фальшивое авизо стало для мошенников «лакомым куском», и из народной кассы было украдено (если не обманывает директор центрального банка) около триллиона рублей. Но наш, хоть и небольшой, вклад по возврату денег в государственную казну был внесён.
Глава 10
В один из прекрасных дней из Москвы нам пришло известие, что партия под названием КПСС и структурное подразделение КГБ в России ликвидируются. Такого поворота событий из нас никто не ожидал, как и наши коллеги — сотрудники КГБ, с которыми у нас была налажена оперская дружба и совместная работа по борьбе с преступностью. Был у них ещё один отдел — контрразведка, самостоятельное подразделение, стоявшее под вопросом: быть ему или не быть? Выходило, что отдел по борьбе с преступностью — зеркальный нашему подразделению — должен кануть в Лету, а сотрудников возьмут «под карандаш» — то есть на оперативный милицейский учёт, раз дальнейшая их судьба сейчас зависит от мудрого решения наших милицейских руководителей. Которых у нас в органах внутренних дел — раз-два и обчёлся.
Все руководители служить в милиции начинали ещё при царе Горохе, имели звание полковника, и главный среди них — генерал. Все до одного имели партийные билеты и являлись членами КПСС. Руководители такого ранга в процессе своей службы двигаются по карьерной лестнице ускоренным темпом — за счёт лизоблюдства и партийного билета, а не профессиональных качеств, которых не имеют. Оперского и следственного опыта у них не набралось бы и двух лет. Сначала пять лет учёбы в школе милиции или институте, после этого — два-три года «на подхвате» в отделе милиции, вступление в партию КРСС (ещё плюс), затем в академии пару лет прихватят к своему стажу. Ну а когда окончат академию — приходят в милицию уже сразу на высокие должности, вплоть до руководителя подразделения, ничего не понимая в милицейской, а тем более оперской работе. Даром что гонора выше крыши. Нас, оперов, такие руководители устраивают — ими можно всегда манипулировать, ведь они умеют делать только одно на работе — подписывать наши оперские документы, имея в своём словарном запасе лишь несколько слов: «Согласен, не согласен, рассмотреть, утверждаю, не утверждаю, уволить». Есть у них ещё одна важная и «тяжёлая» работа — быть ответственными при УВД и лично выезжать на места преступления, — но не на все, а только резонансные, так, для «галочки». От безделья у них долго тянется рабочий день — скукота беспросветная, а вот на месте преступления можно и показать, какой ты профессионал — тоже принять участие в раскрытии преступления. Главное для них на месте преступления — собрать около себя опергруппу, сделать умное лицо и дать задание, чтобы тщательно провели осмотр происшествия. Это значит — сделать поквартирный опрос жильцов дома (возможно, найдутся свидетели), дать ориентировку, направить на экспертизу следы, изъятые с места происшествия (если они имеются), в общем — набор слов. Главное — не забыть в конце своей пафосной речи сказать: «…Вечером доложить о проделанной работе». Карьеру делать, брат, — так нужно иметь внутреннее чутьё, научиться, что называется, ходить между струйками дождя (как говорил партийный чиновник Микоян — «самый умный из армян», друг Хрущёва). Всеми этими качествами милицейское начальство обладает, кроме одного — уметь раскрывать преступления.
Каждый уважающий себя следователь, опер, кинолог или эксперт знает, что и как делать на месте преступления. Но вот сказать в глаза большому начальнику, чтобы он на месте преступления не затоптал все следы и не мешал работать — не может: вдруг обидится. Очень они ранимые люди.
Наши начальники испугались такого поворота событий — брать «под карандаш» сотрудников КГБ: ведь и их, получалось, могут так же упрятать под шумок в места не столь отдалённые, — и на работе не появлялись аж целых три дня. Ну а мы, простые оперá, оставшись без своих «Чапаевых», «не знали», что дальше делать. Если у начальства имеется повод лишний раз отдохнуть — почему бы и нам не устроить себе такой же пикник? Тем более, к нам в гости пришли наши коллеги из КГБ. Сходили на колхозный рынок, купили вина — нужно же было хоть как-то скоротать время и угостить коллег, — для этого имеется повод, вдруг завтра придётся нам их «расстреливать» в наших подвалах. Все ждали приказа из Москвы, который мог поступить с минуты на минуту. В кулуарах шептались — якобы он уже есть, поэтому напоследок перед «расстрелом» своих бывших коллег, как друзья, хоть посидим «на дорожку». Вид у наших коллег был уставший и удручающий — ведь их судьбе не позавидовал бы никто из ныне живущих на земле, их ждал расстрел.