Ещё вначале прошлого века Л. Брауэр при разработке своей известной «интуиционистской» теории математики основывал свое построение натуральных чисел на концептуальной» множественности интервалов времени, которое он рассматривал как первичную интуицию человеческого ума. Доктрина Брауэра восходит к философии Канта, который утверждал, что «арифметика производит свои числовые понятия через последовательное прибавление единиц во времени». Кант и не рассматривал арифметику как науку о времени, подобно геометрии, которую он считал наукой о пространстве, поскольку арифметические отношения не зависят от времени, он все же полагал, что как пространство, так и время представляют собой всеобщие формы нашей интуиции или нашей способности постижения явлений. События в пространстве и их длительность более объективно выражают сущность явлений, чем общепринятая проблема пространства и времени, но данном контексте это не столь важно, какими словами описывать явления, суть которых, на данный момент, непостижима. Главный вопрос в том: стоит ли её постигать? Более прагматично воспользоваться тем набором навыков и знаний, которые предопределены человечеству генетически от природы. Нужно ли вороне, которая в период проведения научных экспериментов показывала удивительные познания в арифметике? Птица, надрессированная открывать подряд одну за другой крышки кормушек, в которых она получала пять порций пищи, находила одну порцию в первой кормушке, две во второй и одну в третьей. Затем она шла обратно в свою клетку, однако позднее возвращалась к кормушкам, заглядывала только один раз в первую, только дважды во вторую и один раз в третью. После этого она открывала четвертую кормушку и, не найдя в ней ничего, переходила к пятой и извлекала из нее единственную порцию. Остальные кормушки она оставляла нетронутыми. Стремление «нагнуться» сначала над первыми тремя кормушками указывает, по-видимому, что птица «считала», вспоминая свои прежние действия. Очевидно, что птица, выполняя конкретные физические действия конкретное количество раз, минуя систему счёта, на психофизиологическом уровне, совершает определённое количество действий. Это относится практически к любому биологическому организму на Земле, кроме человека. То есть, на уровне психофизической памяти количественные и циклические действия фиксируются организмом, что и есть по существу «наивысшая математика» без посредников и вычислительных машин. Но, как говорится: человечество не ищет лёгких путей! В своё время Э. Кант достаточно туманно для окружающих изъяснялся о бесполезности многих познаний, в том числе касаемо пространства и времени: Какое-либо изменение наших представлений о пространстве и времени является, по его мнению, не только ненужным, но и «немыслимым». Математик первой половины XIX столетия Уильяма Роуан Гамильтон, спустя примерно тридцать лет после смерти Канта прочел доклад перед Королевской ирландской академией, где утверждал, что, поскольку существует геометрия – чистая математическая наука о пространстве, должна существовать также и чистая математическая наука о времени, и что такой наукой должна быть алгебра. Неудовлетворенный формалистическим подходом Пикока, который рассматривал алгебру как «систему знаков и их комбинаций», Гамильтон требовал более «реального» ее обоснования. Он искал это обоснование в нашем интуитивном понимании времени, но цель его заключалась скорее в том, чтобы вывести алгебру из этого интуитивного понимания, чем в том, чтобы использовать алгебру для разъяснения последнего. Он исходил из трех фундаментальных принципов: (1) понятие времени связано с существующей алгеброй; (2) понятие о времени или интуитивное понимание времени может быть развито в независимую чистую науку; (3) наука о чистом времени, разработанная таким образом, совпадает и тождественна с алгеброй, коль скоро последняя является наукой.