Как писал об этом знаменательный русский философ Николай Бердяев: «Прошлого уже нет. Все, что в нем реально и бытийственно, входит в настоящее. Прошлое и будущее, как существующее, входит в состав настоящего. Вся прошлая история нашей жизни, вся прошлая история человечества входит в наше настоящее и лишь в этом качестве существует. В этом основной парадокс времени: моя судьба осуществляется во времени, разбитом на прошлое и будущее, время есть реализация судьбы, и вместе с тем прошлое и будущее, без которых нет реализации моей судьбы, существуют лишь в моем настоящем. Есть два прошлых: прошлое, которое было и которое исчезло, и прошлое, которое и сейчас для нас есть как составная часть нашего настоящего. Второе прошлое, существующее в памяти настоящего, есть уже совсем другое прошлое, прошлое преображенное и просветленное, относительно его мы совершили творческий акт, и лишь после этого творческого акта оно вошло в состав нашего настоящего. Воспоминание не есть сохранение или восстановление нашего прошлого, но всегда новое, всегда преображенное прошлое. Воспоминание имеет творческий характер. Парадокс времени в том, что, в сущности, прошлого в прошлом никогда не было, в прошлом существовало лишь настоящее, иное настоящее, прошлое же существует лишь в настоящем. Прошлое и настоящее имеют совершенно разное существование. Настоящее в прошлом по-иному существовало, чем существует прошлое в настоящем».
Может уже настала пора осмысления «прошедшего настоящего времени?» Время отображённое и сохранённое в миллиардах мгновений миллиардами людьми, нет есть ли явная предтеча «вавилонского синдрома?» Его сущность в отображении в компьютерных социальных сетях непонятна и устрашаемо нарастающая. Кнопки «стоп» в этой технократической гонке нет. Конвергенция в масштабах всего человеческого населения достигает критических форм и по сей день являлась лишь философской мыслью. С возникновением вирусной пандемии «Ковид-2019» стали конкретнее печальные перспективы человеческого социума. Вопросы прекрасных эсхатологических фантазий посмертных продолжений в вечность подходит к закономерному концу. Жизнь духа после смерти превращается в химеру и смысл жизненного бессмыслия становится более определённым и понятным. Сам по себе, любой биологический организм имеет какой-то стандартный для вида период деятельности. В обиходе это называется средней продолжительностью жизни. Циклические действия всех внутренних и внешних органов тела обеспечивают его жизнеспособность в целом. Основным законом жизни является репродукцией с целью обеспечения цепочки. Вот у крокодила это совершенная система, которая обеспечила преемственность «рода-племени» около двухсот миллионов лет человеческого исчисления. Понятно, что нашему виду этих временных результатов не добиться. Для биологических организмов сохранение вида в течении сорока тысяч лет – мало так, что обхохочешься. Но видимо, где-то на генетическом уровне наш приматский род чует близость конца и вся его разумность состоит именно в ожидании этого «ужасного конца». Хотя если серьёзно, то особой ужасности в смерти и исчезновении не было и нет. Учёные паллиативной медицины уже достаточно подробно изучили процедуру «остановки механизма». Психологически это имеет речевой оборот, произносимый, как «уход в мир иной». Самое прагматическое и поэтическое представление у О. Хайама «все мы станем прахом, горшками и не горюй пока ты жив на этом свете».
У паллиативщиков исследования дают более прозаичные заключения. Умирая, многие пациенты тихо угасают или, напротив, возбуждены и что-то взволнованно шепчут. Может сложиться впечатление, что они уже покинули этот мир, однако несмотря на это, «мы должны относиться к умирающим так, как будто они всё понимают», – подчеркивает доктор Лукас Радбрух. «Нам точно не известно, как много они способны воспринять». Практически все умирающие воспринимают «настоящее» после остановки сердца. Об этом свидетельствуют результаты крупного научного исследования паллиотологов. Учёные опросили 140 человек из Великобритании, Австрии и США, переживших остановку сердца. Девять процентов опрошенных сообщили, что испытали околосмертные переживания: чувствовали страх, видели свет или членов семьи. Двое из опрошенных помнили процесс собственного реанимирования. Один из них рассказывал о том, что наблюдал за действиями врачей сверху, из угла комнаты. Он помнит, что врачи включили дефибриллятор и пытались «запустить» сердце, заставить его снова биться в нужном ритме. И это совпадало с тем, что происходило в действительности. Интересно, что больной пришёл в сознание только через несколько минут после остановки сердца.