Не было никаких особенных ощущений и мыслей — что-то бессвязное вращалось на периферии пустого сознания: она не стала на этом сосредотачиваться. Опустила глаза на сумку. Грязноватая, клеенчатая, в прелестную серо-розовую клетку. Метровой длины. Набитая под завязку. Она стояла среди похожих, столь же пыльных и позабытых, полных и почти пустых, с какими-то книгами, с какими-то разобранными устройствами вроде фотоувеличителей — внешне не отличающаяся от них ничем абсолютно, да еще задвинутая к самой стене, да еще под коробкой с баллонами макрофлекса, да за регипсовыми рейками: Ксения ее и открыть-то сумела лишь на одну шестую длины молнии… Немудрено, что Толик ни черта не заметил.
Она непроизвольно хмыкнула — как икнула — но тут же с некоторым усилием проглотила шевелящиеся в пищеводе звуки. Позыв к немедленным действиям охватил ее: она торопливо принялась расчищать подступы, отодвигать рейки, переставлять коробку… Освободила сумку, взялась за ручки — еле оторвала от пола. Ощупала через клеенку — ну да…
(Кино… Вот уж кино так кино… Причем плохое… Я бы, если пристойный сценарий сочиняла, а не пургу сериальную, такой пошлятины не допустила бы…)
Ксения поволокла сумку, шипящую по грязному полу гаража, в обход не полностью прикрытой ямы — потом вдруг бросила, быстро подошла к выходу, огляделась. Кругом по-прежнему никого не было, хотя из распахнутого бокса неслось какое-то лязганье. К черту, кому какое дело… Она вернулась, взяла сумку на буксир и вытянула наружу. Поднатужилась, перехватила обеими руками, понесла, принимая вес на бедро, через жидкую грязь к машине. Плюхнула рядом с багажником. Подняла крышку непослушными от предыдущего усилия руками.
— Да давайте помогу!
Она почти шарахнулась. За спиной широко и явно поддато лыбился мужичок лет пятидесяти в заляпанной спецовке, вразвалку чавкая по жиже. Ч-черт, как он подобрался?.. Ксения от неожиданности все не могла сообразить, что отвечать, — но мужик, продолжая ухмыляться и не спрашивая разрешения подхватил сумку и рывком переправил в багажник.
— Че это там у вас? — обернулся уважительно.
— Деньги, — сказала Ксения.
Нога все норовила давануть на газ — но Ксения заставляла себя ехать медленно и занудно, по всем мыслимым правилам. Только не хватало, чтоб ее сейчас менты тормознули. «Откройте, пожалуйста, багажник…» Потом вообще пошли пробки. Она мертво стояла, подползала конвульсивно, опять застывала, заводя вымученно глаза… Принюхивалась: правда чем-то в машине пахнет, или кажется?.. Дрянью какой-то… Стервенея, хваталась за коробку передач, высматривала, куда бы нагло всунуться, плюнув на все, — и тут же натягивала поводок: тихо, тихо… Спокойно…
Со спокойствием было плоховато: все последние дни — после смерти Дениски, а точнее, после его звонка — она жестко держала себя в руках, до предела закрутив внутри некие гайки; но зрелище содержимого сумки словно сорвало резьбу и теперь в ней что-то болталось и раздолбанно дребезжало. Сообразила… Как сообразила!..
Так ведь все время и получалось: она почти никогда ничего толком не знала — только задним числом соображала… в последний момент вдруг догадывалась… С самого начала.
Она ведь и правда не понимала тогда, что заварила…
Когда Ксения, услышав от Витьки Меркина, что Игорь под свой распиаренный претенциозный проект собирается втихаря обналичить в «прачечном» банке неслабые бабки, слила это — как бы невзначай, по дури, — Аркаше, никакие рациональные мотивы ею, конечно, не двигали. Обида — острая, мстительная и бессмысленная… Ксения ведь все понимала — и презирала себя, и ни черта не могла с собой поделать. Игорь ничего не говорил прямо, не хлопал дверью (для любых решительных действий он был слишком безволен) — он просто стал ее игнорировать. Нагленько и подленько. Он ходил «налево» уже в открытую (Ксении казалось — демонстративно), он окончательно перестал посвящать ее в свои дела — в которые вдруг ушел с головой: в этот свой долбаный Фонд, в какие-то, судя по неприступному лицу и поджатым губам, охренительной серьезности и доходности варки… В качестве ответной демонстрации независимости (если честно — из идиотского чувства мести) она сама принялась тогда давать направо и налево, предпочитая хороших Игоревых знакомых — включая Витьку, директора Фонда, паренька по жизни столь же хитрого и скрытного, сколь безудержно болтливого и хвастливого с бабами…
Ну да, ей хотелось, чтоб у них возникли проблемы — и у Игоря, и у Фонда… Но когда Игорь вдруг пропал, она решила, что он просто успел раньше: вывернулся, узнал, опередил — взял бабло и смылся. Она представляла его злорадство в ее адрес: не вышло подставить? и тут облажалась?.. — она растравливала себя такими «реконструкциями», просто чтоб не допустить в сознание очевидное: Игорю на нее теперь настолько наплевать, что он и злорадствовать-то не станет… Но затевая эту конспирологическую игру на «Синефобии», Ксения действительно надеялась, что он откликнется хотя бы ради того, чтоб поиздеваться… Или, может, разобраться — чья подляна (она бы не без удовольствия объяснила)… Ну не могла она смириться с тем, что все кончилось, совсем, вот так вот, без предупреждения и без какого бы то ни было последнего слова сторон… пусть даже заочного…