— Это из Фомы Аквинского. Или не из Фомы Аквинского… В общем, что-то средневековое, с демонологией связанное.
— Ну да, он же все мистюшник хотел сделать. Мрачный, стильный, не то что эти колхозные «Дозоры»…
Они помолчали.
— Да… — встряхнулся Дроздецкий, глянул на нее, криво ухмыльнулся. — Только куда он тогда делся?
— Знаешь, Лёнь, это в любом случае не ко мне вопрос…
Ксения поболтала в воздухе почти пустой чашечкой, следя, как вязко переливается в ней гуща. Сбоку-сзади ее опять задели, жестикулируя, и опять со сдавленным хихиканьем извинились — под вечер тут было совсем плотненько. Молодежь… Знаю я эту молодежь. Видала, ага.
Ксении как-то довелось присутствовать на «Мосфильме» на кастинге одного не лишенного продвинутости молодежного, опять-таки, проекта. В комнату, где сидели продюсеры и члены потенциальной съемочной группы, по одному заходили пацаны и девицы — студенты актерских факультетов. Не абы кто — будущая артистическая элита!.. И поскольку в сценарии много раз поминалась студенческая революция 68-го, режиссер всем им задавал промежду прочим вопрос: «Вы, конечно, знаете, чем знаменит шестьдесят восьмой год?..» Ксения тогда абсолютно обалдела: никто не знал! Из четырех-пяти человек — ни один! И, между прочим, совершенно не стеснялись признаваться. Милейшие ребята — бодрые, открытые и незакомплексованные…
Она подняла глаза. На стене над Лёнчиком висел плакат, при взгляде на который возникало подозрение, что кофе они тут модифицируют на манер амстердамских кафешопов. Крупная надпись на оранжевом фоне гласила: «Они приходят сами. Сурки-антидепрессанты-2». Под надписью располагались собственно сурки, количеством четыре, причем один — привет из Амстеля — с недвусмысленной самокруткой. Только почему-то — как всегда при столкновении с московским юмором — Ксенией овладело не веселье, а ощущение сдвига по фазе.
— Ты про эту «Синефобию» слышал? — спросила она.
— Про что?
— Сайт есть такой, «Синефобия.ру». Широко, говорят, известный в узких киноманских кругах.
— Не в курсе. А что?
— Его в какой-то связи с Игорем упоминали.
— То есть? А что это вообще за сайт?
— Да я сама туда не лазила ни разу.
— Постой… Постой, — он собрал лоб в гармошку. — Что-то… — скривился. — Знаешь, дико смутно сейчас помню — но вроде правда я что-то слышал… от Игорехи, по-моему, да… Какие-то фанаты ужастиков — ты об этом?..
— Наверное…
— Блин, вылетело из головы, — но где-то незадолго перед тем, как, ну… он мне втирал действительно про какой-то сайт…
Андрей проснулся от ощущения, что чего-то не хватает. Точнее, не проснулся — просто подвсплыв на пару секунд, крутанувшись с боку на бок, почувствовал: не так что-то. Вздохнул-помычал, не открывая глаз пошарил рукой справа от себя — осторожно… Там было пусто.
Он нехотя приоткрыл веки. Соседняя подушка примята, одеяло отброшено. Ксюхи не было, но откуда-то сочился свет. Темень, тишина — наверняка глухая ночь. Андрей вспомнил, что пару раз она вставала в самое мертвое время, грела чай, сидела в Нете. «Не спится», — пожимала плечами.
Он решил дрыхнуть дальше, рабочий день завтра, — но почувствовал, что хочет курить. Отпихнул одеяло, спустил ноги на ворсистое покрытие. Некоторое время посидел, растирая веки. Какие-то отрывистые звуки — на самой грани слышимости — не столько доносились, сколько угадывались в соседней комнате. Щелканье мышки.
Он нашарил в темноте трусы, майку, натянул, вдел ноги в тапки. Сигареты, сигареты… А!.. С пачкой в одной руке и зажигалкой в другой пошаркал на свет. Ксюха сидела за столом, утопая, голая, в его растянутом свитере, шевелила мышкой. Медленно повернула голову:
— Чего не спишь? — Ее голос показался Андрею каким-то странным.
— А ты?
Она не ответила, глядя на монитор. Босые ее стопы стояли рядышком на сабвуфере. Он подошел, тихонько облокотился на спинку ее стула, нагнул голову, погрузив нос ей в волосы. На экране был некий текст — красными буквами на черном фоне.
Аще жена кая от мужа прелюбы сотворит, он же веляше срам еи вырезати и кожю содрати, и привязати ея нагу, и кожу ту на столпе среди града и торга повесити, и девицам, кои девьства не сохранят, и вдовам також, а иным сосца отрезаху; овым же кожу содравше со срама ея, и, рожен железен разжегши, вонзаху в срам еи, и усты исхожаше, и тако привязана стояше у столпа нага, донежде плоть и кости еи распадутся или птицам в снедь будет.
— Что это? — поразился Андрей. — «Сказание о Дракуле воеводе», — прочел он. — «Цитата дня. От Ника». Восемнадцатое ноль первого ноль шестого — сегодня… вчера то есть… Что это?.. И усты исхожаше…