В углу — впрочем, под этот «раздел» ушло с треть комнаты — помещалось несколько силовых тренажеров, стояли стопкой разного диаметра диски для штанги.
Вернувшийся Костя выставил перед нами три широких стакана с толстым дном. Виталь хрупнул пробкой:
— Надеюсь, соратники, извращенцев среди нас нет — с водой там, льдом, про кока-колу я не говорю, никто не пьет?.. — ловко плеснул каждому на два пальца. — Поехали.
Чокнулись, хватили: «эксперт по экстриму» — сразу больше половины и как воду, не моргнув; хозяин пригубил, сделал всем лицом сложное движение, оценивающе прицокнул языком.
— Ну, сатанизм так сатанизм… — Указательным пальцем левой скребя в ухе, Виталь правой зашелестел своими листиками, уставился в один. Я наклонился вперед, вытянул бумагу у него из руки, перевернул. На ней был распечатанный на принтере черно-белый фотопортрет насупленного бритоголового мужика с эспаньолкой, повесившего на правое плечо пятнистого питона в ногу толщиной. «Дьявол без хвоста» — значилось под портретом. И текст мелким шрифтом. Я вернул лист осклабившемуся Виталю.
— Антон Шандор ЛаВей, — провозгласил он тоном конферансье. — Тыща девятьсот тридцатый-девяносто седьмой. Довольно колоритная личность, — хмыкнул. — Мистификатор и шоумен. До того, как основать «Сатанинскую Церковь», сменил тучу профессий — успел, говорят, побывать гобоистом в церковном оркестре, укротителем львов в цирке, униформистом, тапером и даже полицейским фотографом… О «рождении» «Церкви» он объявляет в Сан-Франциско в ночь с 31 апреля на 1 мая (Вальпургиеву то бишь) неслучайного 1966 (две шестерки, или даже три, считая перевернутую) года…
Костя медленно, как в трансе, потянулся за бутылкой. Нормальный, думаю, у них темп. Темпоритм, как выражался Горшок…
— …В бывшем борделе, теперь главном храме «Церкви», держат пантер и львов, устраивают собрания и семинары — например, семинар по каннибализму, после которого участникам, согласно имеющимся свидетельствам, подали запеченное бедро трупа из морга с гарниром из гусениц. «Блюдо было признано весьма вкусным…» В таком, в общем, духе… — Виталь, не глядя, подвинул Косте стакан.
— Ну, понятно, что не стоит эту компанию воспринимать так уж всерьез, — откинулся на спинку. — Равно как всяческие легенды, каковых лавеевы «сатанисты» наплодили по любому поводу гору: самореклама в них сильно преобладает над правдой. Но направление их пиара и мифотворчества уже достаточно характерно. Поскольку «Черный Папа» тоже полагал, что важнейшим из искусств для них является что? — Виталь обвел нас взглядом. — Правильно…
— А вы что можете сказать об этом Коле?
— Ну… правда странный тип.
— Чем — странный?
— Н-не знаю… Всем. Мне вообще показалось, что он если не бомж, то что-то вроде. Ну, одет в обноски практически, рожа такая — в общем, видно, что квасит здорово. Все это само по себе не странно, конечно, — мало ли алкашей. Но они, во-первых, как правило, не знакомы с Виталиком, а главное — не интересуются такими вещами.
— Сатанизмом?
— Ну да.
— А почему его это интересовало — он не сказал? Или, может, Смирнов?
— Сам — нет… А Виталь… Ну, так прямо не говорил, но, по-моему, он имел в виду, что у Коляна, или как там его… с головой не совсем в порядке.
— А вам самому как показалось?
— Вообще… похоже на то. Лицо практически без мимики… И глаза — такой… даже не знаю, как сказать… такой прозрачный взгляд, какой бывает у маленьких детей — и душевнобольных… как будто он, глядя на тебя, видит или что у тебя внутри, или то, что позади тебя… Если вы понимаете, о чем я… И создавалось впечатление, что он постоянно на нервах — хотя чего было нервничать, непонятно… Он это скрывал, конечно, — но иногда было заметно усилие, с которым он брал себя в руки: напрягался, стискивал кисти… И тик у него был, лицевой — скула, левая, по-моему, вдруг ни с того ни с сего начинала дергаться…
— …Был страстным синефилом. Собрал, говорят, огромную видеоколлекцию — особенно ему нравились фильмы «нуар», «черные детективы» 40-х. Дружил с киношниками, обращая их — или произвольно записывая — в свою веру. Среди приятелей ЛаВея, пишут вот, были звезда 40-х Салли Форрест с мужем, в тайные сатанисты зачисляли черного певца и актера Сэмми Дэвиса и даже саму Ким Новак… Но что точно — что другом и заединщиком ЛаВея, членом компании, с которой началась «Сатанинская Церковь», был Кеннет Энгер, видный маргинал от кино, режиссер-экспериментатор, скандалист-эпатажник… Слыхал о таком? — Виталь поднял глаза на меня.