Ни звука не издает.
Кто из нас быстрее не выдержит?..
На его стороне хотя бы то преимущество, что я понятия не имею, припасено ли у него что-нибудь — но у меня-то по-любому ни хера нету… Похоже, выбор небольшой: либо я себя обнаружу (и он меня так или иначе достанет) — либо замерзну тут насмерть… На таком дубаке — дело недолгое…
Я медленно, с трудом сгибая ходящие ходуном выше коленей и неощутимые ниже их ноги, шатнувшись и чуть не завалившись, сел на корточки. Повел обеими бесчувственными руками по полу, по неопределимому хламу вокруг себя. Мелкие осколки какой-то плитки, куски пенопласта… Пальцы левой ткнулись в твердое, ледяное — железное… грязно-шершавое… округлое… цилиндрическое… диаметром сантиметра три-четыре… Труба какая-то… Я обхватил эту трубу ладонью (ее холод сквозь кожу и мясо вошел в кости и отдался до локтя), почувствовал тяжесть, попытался поднять. Она оказалась действительно тяжелой — видимо, довольно длинной — скребанула по цементному полу… Почти сразу мне почудился некий звук в темноте — с ЕГО стороны. Я застыл. Я мало что соображал, голова кружилась от холода, в кромешной темноте плавали цветные амебы. На слух тоже уже было мало надежды…
Но больше я ничего не слышал — и через некоторое время попробовал встать. Ноги не слушались. Ни в какую. Только попытки с четвертой я их распрямил — но потерял равновесие, едва не упал, шумно переступил…
Ничего.
Тогда я, уже не оценивая своих шансов и вообще практически не отдавая себе отчета, что творю, перехватил трубу обеими руками и пошел, хрустя, в сторону окна.
22
— …Слышь, я че: ноутбук не нужен?
— Какой ноутбук?
— Не знаю, вроде какой-то крутой. Не нулевый, но в порядке. И по лимонадной цене. Славутич продает.
— Славутич? Откуда у Славутича крутой ноутбук?
— По-моему… Ты этого Русела знаешь?..
— Русела? Который у Шохи, что ли, жил?
— Ну. По-моему, это его ноутбук. У него был классный ноутбук.
— А чего Славка его продает?
— А он, я слышал, пропал куда-то. Русел, в смысле. А комп, видать, у Славки остался.
— Просто взял и пропал?
— Ну, этот Русел он вообще стремный кекс, так что ничего особо странного…
Вдруг позвонил Знарок. И без особых предисловий спросил, знает ли она Руслана Никонова.
— Нет… — ответила Ксения после паузы.
Знарок в свою очередь помолчал и напомнил:
— Он Гордина знакомый.
— Ну так у Игоря знакомых было — пол-Москвы. И треть Питера. Думаешь, я всех их знала?
— Год назад они вдвоем были в Питере.
— Я помню, прошлой зимой он ездил туда несколько раз. По делам. Якобы… Но про этого Руслана… как ты говоришь?..
— Никонова.
— …я никогда не слышала. Или если вдруг слышала где-то, то абсолютно не помню.
— Тридцать — тридцать пять лет, средний рост, русые волосы. Странненький такой на вид. Вроде алкаша или нарика: одевается в обноски, нервничает без причины. Тик на лице.
— Н-нет… Таких я среди его знакомых точно не видела.
— Его все называли «Ник».
— Ник?
— Да. Как этого. С «Синефобии».
— Ну, знаешь, это еще ничего не значит. С чего ты взял, что это от настоящего прозвища, а действительно, например, — не от слова «никнэйм»? Тем более, мало ли у кого такая кликуха может быть — она ж вполне распространенная…
— Этот Никонов очень интересовался сатанистами в истории кино. Расспрашивал про них у твоего Смирнова. Незадолго перед тем, как его убили.
— Кого убили?..
— Смирнова.
— Как — убили?..
— Затылок проломили. Диском от штанги.
— Господи…
— Он один дома был, — Женька машинально водил тылом ладони по щеке — словно проверял, хорошо ли побрился. — Говорят, сам впустил убийцу. Вероятно, знал его… И мобильник его, Виталькин в смысле, не нашли. То есть, видимо, убийца забрал его. То есть, видимо, они созванивались…
Ксения только головой покачала. Пять дней назад… Она и не слыхала ничего. Впрочем, от кого бы она могла услышать? От Игоря…
— А эти, как их… биллинги телефонной компании — ну, по которым устанавливают время и адресатов мобильных звонков?
— Ну, подробностей, сама понимаешь, я не знаю — но, по-моему, никаких конкретных версий у них нет…
Ксения осторожно прижала пальцем правое веко. Страх, оказывается, был тут как тут — зябкий, липкий, аморфный. Она уже сомневалась, а не зря ли приехала в Питер.