Это — как раз то, что нужно. Гораздо хуже любого банковского дела, любого паразитарного посредничества, любой чиновной коррупции — ни в одной из этих энтропийных молотилок участие интеллекта и творческий подход изначально и не предполагаются. Кинобизнес же с его миллионными оборотами — не только один из крупнейших в стране коллекторов денежно-каловых масс, но и одна из самых эффективных фабрик по выхолащиванию ума и таланта. Никуда более разнообразные гонористые гуманитарии не лезут столь массово (учитывая гонорарные ставки) — и нигде их так же быстро и эффективно не превращают в поставщиков мусора… Нет, в профессиональных приоритетах я не ошиблась, с усталой злобой непонятно в чей адрес думает Ксения, проезжая — проползая — Настасьинский переулок и высматривая, где припарковаться.
Правда, в большом кино у нее до сих пор не очень выходит зацепиться. И сколько раз вроде все было на мази, и контрактов сколько было подписано — а в итоге… Она вспоминает Липченко (словно не пару часов назад бред его выслушивала, а по меньшей мере неделю) и настроение совсем падает.
К счастью, существуют сериалы. И как существуют!.. Больше десяти тысяч часов показали, по статистике, только главные каналы в минувшем году. На сериалах Ксения поднялась, благодаря им в значительной мере сумела сориентироваться в реальности. Ради них и ломится сейчас, в восьмом часу, механически, с интонацией мантр матерясь, в это «Ле гато».
Кабак рядом с Театром Станиславского, в квартале от Пушки. Заведеньице любимого Ксенией типа: дорогое, понтовое, не столько стильное, сколько претенциозное. Модное у всяческой отморози с разной степенью около-, квази- или впрямь богемного уклона: от по-московски лихорадочных варщиков и терщиков из разнообразных театрально-киношных шобл до откровенных упырят в костюмчиках-галстучках-очочках, полагающих себя, вероятно, тоже не чуждыми эстетической продвинутости… Здоровенное, с проходами, поворотами, залами и лестницами, и, конечно, битком набитое: еще не сразу и найдешь своих «контрагентов»…
А вот и они, родимые. Сидят такие два толстяка. Один — старый знакомец Фима Скоков, журналист-писатель-телезвезда, тридцати-с-полтиной лет жизнерадостнейший пузырь, как выражался в позапрошлой жизни Гоша: «врун, блядун и хохотун», подобно Ксении — кандидат в сценаристы. Второй — на десяток лет старше, Саша Дуплевич — «мотор» всего проекта. Театральный художник с мировой репутацией, из тройки крутейших в России: лысый, бородатый, немаленький, в цветастом неимоверном свитерке с пальмами-слонами. Излагает. Делится. Вербует — то есть «дает шанс». Как же они все-таки любят монологический жанр! И неутомимы в нем, что твой Фидель… И все фонтанируют творческими идеями. Причем идеи — как на подбор…
Это тебе, впрочем, не Липченко с Буратиной. Это будет сериал «последнего поколения»: одновременно с патриотизмом, с приобщением к высокому, с мелодрамой и клубничкой. Разом. Сериал о любовных историях наших классиков. Точнее, об адюльтерах наших классиков. С погружением в нюансы-детали (Дуплевич делается особенно азартен) ихних ориентаций и перверсий. «Вы же в курсе, с чего на самом деле начался Серебряный век? С того, что лесбиянка Гиппиус не дала педерасту Дягилеву!..» Нет, все-таки от Липченко (Пьеро-импотент, Мальвина-нимфоманка) он мало чем отличается — точно такое же Буратино…
Ксения, снова ощущая, как немеет от застывшей неестественной гримасы лицо, опускает взгляд в кофе, невзначай оглядывается. И официанты тут, понятно, нагловато-холуеватые… На галерейке второго этажа блондинка в вечернем тряпье поскуливает в микрофон.
…И это их общее, уверенно-пренебрежительное: все схвачено, и бабла до того самого, и люди давно подписаны (одну серию уже строчит Квирикадзе, причем долго набивался)… У них так у всех. Всегда. И такие они, мать их, все корифеи… деловары…