Так и вышло: ведь именно он в итоге послал ее — а она… Ну всё, казалось бы, теперь-то уже совсем всё, тема закрыта окончательно — забудь побыстрее и покрепче, успокойся… Не-ет. Не можешь успокоиться. Полезла-таки на эту чертову «Синефобию»…
(Что, не было понятно разве, что сейчас он ее провоцирует?.. Имелось у Ксении серьезнейшее подозрение, что тут не обошлось без Женьки — что именно он стукнул Игорю про ее реакцию на упоминание этого долбаного Зодиака: иначе с чего бы тот всплыл на форуме?.. Выходит, у Женьки есть хоть какие-то его координаты… К черту. Не буду ни в чем разбираться. Наигралась. Хватило.)
Адресованное персонально ей издевательское сообщение Dead Man’а-Гордина (несмотря на, а точнее благодаря имитации типично форумного ернического безликого стилька, Ксения не сомневалась, что это он) было уже откровенным пинком. Который таки попал в цель. И оказался даже чувствительней, чем эта дрянь, видимо, рассчитывала…
Ксения ведь вспомнила неоформленную мысль, что истошно дернулась в ней в последний момент перед тем, как она отключилась в этом лифте. Не мысль даже — паническую ассоциацию. С той самой гординской малявой, в которой он грозил отловить ее в подъезде — и так далее… Ей с перепугу помстилось, что эта угроза осуществляется… Сука Игорек наверняка от души поржал бы, узнай он, как все совпало.
Но для Ксении, как ни крути, изрядным облегчением было обнаружить, что просто урла грабанула по мелочи…
Тетя Надя сунула ключ в нижний замок, пошевелила его, оглянулась. Ничего не сказала — но Ксения поняла.
Ч-черт…
Дверь тетя Надя открыла, просто дернув за ручку. Внутренняя, железная, была аккуратно прикрыта — но тоже, естественно, не заперта. Все так же молча они вошли внутрь. Ксения уже готова была и к разгрому, и к голым стенам — но нет: во всяком случае перевернуто ничего не было… мебель вся на месте… как и электроника. Компьютер — цел…
Компьютер… Ксения видела, что индикатор монитора светится, хотя она помнила, разумеется, что выключила его перед уходом. Она нагнулась под стол — огонек процессора тоже горел.
За спиной, в большой комнате, тетя Надя торопливо и шумно рылась в шкафчике: «Не тронули… Слава богу, сюда, кажется, не лазили…» «Денег в квартире не было?» — машинально уточнила Ксения, глядя на свои распечатки на столе. «Да вроде нет, Лена говорила…» «Это не воры», — хотела сказать Ксения, но промолчала. Она подошла к столу и шевельнула мышкой. Экран засветился — словно нехотя. Из темноты всплыли, продавились мрачные багровые отсветы, неясные зловещие контуры, алые буквы. «Синефобия». Главная страница.
— Из ваших вещей что-нибудь пропало?
— А? — обернулась Ксения. — Нет, — сказала она, хотя никаких вещей еще не проверяла.
— По-моему, не взяли ничего… Спугнули их, что ли?
— Может быть…
Распечатки явно ворошили. На лежащей сверху странице поверх текста зеленым маркером (взятым тут же на столе) была намалевана перечеркнутая крест-накрест окружность.
Ксения внимательно оглядела помещение. Аккуратно обогнув тетю Надю, вышла в большую комнату, осмотрелась. Зашла на кухню. Посреди стола стояла открытая полупустая бутыль минералки (купленная и початая Ксенией) и большая синяя кружка с немецкой надписью «Нюрнберг» на боку, над сусальной рождественской картинкой. Та самая, из которой Ксения обычно пила чай-кофе. Которую кто-то взял из сушилки над мойкой.
Она подошла, заглянула. В кружке, в остатках минералки плавала почти целая сигарета. Она дернулась вынуть ее, посмотреть марку — но вместо этого поставила «Нюрнберг» обратно, непроизвольно прикрыв глаза. Ее вдруг прошибло: что-то эта сигарета напоминала. Что-то недавнее…
Ну?..
Сигарета в кружке. Окурок. Окурок в стакане. Стакане из-под вина… Декабрь, конец. Она заходит в Игореву квартиру. В кабинет. На столе, среди бардака, стоит грязный стакан с окурком внутри…
И тут же, вроде бы без всякой связи, она сообразила: ноутбук! Быстро вернулась в комнату.
Да. Да… Так она и думала.
Не было ноутбука.
Часть третья
27
Cinephobia.ru
Форум
Тема: Уголовный архив
SIMON: Дело Джеймса Дина (1931–1955)
Из тех киноикон, чья слава совершенно не пропорциональна их актерской работе, Дин успел сделать собственно в кино едва ли не меньше всех — в течение полутора лет сыграл в трех фильмах. Правда, все три («К востоку от рая», «Бунтарь без причины» и «Гигант») стали классикой, а второй по очередности создания, «Бунтарь» Николаса Рея (1955) знаменит как этапный и поколенческий, как предтеча нонконформистского поветрия, традиционно грубо датируемого 60-ми годами прошлого века и именуемого «молодежной революцией» («с конца» оно ограничено в американском кино столь же прославленным «Беспечным ездоком» Денниса Хоппера 1969 года).