Герберт Асбери
Тиканье часов
© Herbert Asbury — «The Tick of the Clock», 1928
1. Прибытие экономки
ЛИТЕРАТУРНАЯ ОБРАБОТКА ОТЧЁТА ПАТРУЛЬНОГО БАРНИ КИГАНА ИЗ ПОЛИЦЕЙСКОГО УЧАСТКА НА ЗАПАДНОЙ ШЕСТЬДЕСЯТ ВОСЬМОЙ УЛИЦЕ.
В том, что миссис Ханна Джонсон вышла из трамвая на углу Амстердам-авеню и Семьдесят пятой улицы, не было ничего необычного: она делала то же самое примерно в тот же час каждый день в течение полудюжины лет, что работала экономкой у Джеймса Б. Уолтона. Но в то особенное зимнее утро она была явно расстроена и нервничала, и патрульный Киган, медленно прогуливаясь по южной стороне Семьдесят пятой улицы, с любопытством наблюдал, как невысокая, плотная фигура, запыхавшись, спешила к резиденции Уолтонов, старинному трёхэтажному особняку из коричневого камня, расположенному примерно в дюжине домов от угла. Она поздоровалась, пыхтя поднимаясь по короткой лестнице, которая резко поднималась от внутреннего края тротуара, и полицейский ответил ей дружеским жестом своей дубинки.
— В чём дело, миссис Джонсон?
— Я опаздываю, мистер Киган, — ответила она. — Вагон ехал так медленно из-за тумана.
— Всю ночь было довольно скверно, — согласился Киган.
— Мистер Уолтон всегда так болезненно воспринимает то, что я не прихожу вовремя, — сказала миссис Джонсон. — Он всегда хочет, чтобы дом был прибран до завтрака, а дел всегда так много.
Она исчезла в вестибюле, и проходивший мимо полицейский услышал скрежет ключа, которым она отпирала дверь. Бесцельно размахивая дубинкой, Киган направился в сторону Амстердам-авеню — неясная фигура в сером тумане, окутавшем всю верхнюю часть острова Манхэттен. Но не успел он отойти от дома и на двадцать футов, как услышал крик, а когда обернулся, дверь дома Уолтонов распахнулась и миссис Джонсон с шумом сбежала по ступенькам. Внизу она споткнулась и грузно упала, так велики были её спешка и волнение, но она быстро поднялась на ноги и, задыхаясь, подбежала к полицейскому. Она схватила его за руку и уставилась на него испуганными глазами.
— Мистер Киган! — выдохнула она. — Боже мой, мистер Киган! Кто-то убил мистера Уолтона! Посмотрите, мистер Киган! Посмотрите на мою руку!
Она протянула дрожащую руку, и Киган увидел маленькое пятнышко крови на манжете её рукава.
— Я дотронулась до него! — истерично закричала миссис Джонсон. — Я дотронулась до него, мистер Киган! Он весь в крови!
Будучи толковым полицейским, Киган не стал задерживаться, чтобы задать миссис Джонсон вопросы; он велел ей следовать за ним, а затем развернулся и побежал к старому дому. Он взбежал по ступенькам и вошёл в вестибюль, где на мгновение остановился перед полуоткрытой дверью, запиравшуюся, как он мимоходом отметил, на обычный пружинный замок. Он прислушался, но не услышал ни звука, кроме хриплого дыхания дрожащей женщины, прижавшейся к нему сзади. В доме не было света, и интерьер был погружён в серый полумрак туманного дня, так что он мог видеть не дальше чем на несколько футов перед собой. Он крикнул, но ответа не последовало, и в конце концов патрульный широко распахнул дверь и шагнул в прихожую, держа наготове револьвер в правой руке. За ним, дрожа от страха, вошла миссис Джонсон.
— Он в той комнате справа от вас, мистер Киган! — сказала она. — Я дотронулась до него! На нём кровь, мистер Киган!
Патрульный Киган медленно двинулся вперёд, в темноту, пока не прошёл футов десять и не наткнулся справа на дверь, которая вела в небольшую прямоугольную комнату. Он заглянул внутрь: шторы были задёрнуты, и в комнате было темно, но он смог различить смутные очертания человеческой фигуры, сидящей за столом.
— Это мистер Уолтон! — ахнула миссис Джонсон. — Я дотронулась до него, мистер Киган!
— Здравствуйте! — обратился к нему Киган. — Всё в порядке?
Ответа не последовало. Фигура не шелохнулась. Казалось, ничто в доме не двигалось; здесь было тихо и безмятежно, как в глубокой могиле. Киган пошарил вокруг и нашёл выключатель электрического освещения возле двери; он нажал на него, и комната наполнилась светом.
Затем он поспешил к столу, к телу Джеймса Б. Уолтона.
Мужчина сидел, обмякнув в кресле, положив обе руки на стол перед собой, пальцы правой руки сжимали скомканное, испачканное кровью письмо, по-видимому, только что извлечённое из конверта, поскольку тот лежал на столе. Два других, нераспечатанных, лежали рядом. Его голова была наклонена вперёд и упиралась в стеллаж с книгами, удерживаемый на месте металлическими подставками, вырезанными в виде слонов. Он был полностью одет, за исключением того, что на нём не было шляпы, а на ногах вместо обуви были домашние тапочки из войлока. На краю стола, всего в нескольких дюймах от его левой руки, лежала наполовину выкуренная сигарета; слюна на её кончике высохла, а огонь опалил древесину; было очевидно, что сигарета пролежала там довольно долго.