— Дарвин! — задумчиво произнёс инспектор Конрой. — Дарвин! Какое отношение Уолтон может иметь к Дарвину?
— Звучит знакомо, — сказал детектив Болтон.
— Я где-то слышал это имя в последнее время, — сухо заметил инспектор, — но почему Уолтон написал его на листке бумаги?
— Больше там ничего нет, — сказал Болтон. — Ни номера телефона, ни адреса. Ничего, кроме «Дарвин». Вероятно, его друг.
— Возможно. Но, возможно, и нет. Если бы это было так, у него, вероятно, был бы там номер телефона или, по крайней мере, что-то ещё, кроме имени.
Инспектор задумался, надвинув шляпу-котелок на глаза и энергично жуя сигару, в то время как его пальцы выбивали быструю дробь по покрытой пятнами поверхности стола.
— А разве не было такого писателя или кого-то ещё по имени Дарвин? — спросил Болтон.
— А? — внезапно воскликнул Конрой.
— Кто-то написал книгу с таким названием или что-то в этом роде, разве не так?
Инспектор Конрой резко выпрямился.
— Вот оно, Болтон! — воскликнул он. — Подойдите к тому книжному шкафу и посмотрите, есть ли в нём книга, написанная человеком по имени Дарвин!
Детектив Болтон быстро осмотрел полки.
— Вот она, — сказал он. — «Происхождение человека» Чарльза Дарвина. Скажите, это та самая книга про обезьян, не так ли?
— Да, — сказал инспектор Конрой. — Принесите её сюда.
Он взял книгу, открыл её и быстро пролистал страницы. Однако ничего не нашёл. Затем поднял её и энергично встряхнул, раздвигая страницы. Из тома выпал листок бумаги размером примерно в половину обычного конверта и спланировал на пол. Болтон поднял его.
— Что это? — спросил инспектор Конрой. — На нём что-нибудь написано?
— Имена, — ответил детектив Болтон, — и цифры.
— Дайте мне, — приказал инспектор.
Он разложил листок бумаги на столе, а затем они с детективом Болтоном склонились над ним. На нём было написано:
«Матабей. 6Л, 2П, 3Л, 2 полных, 1 неполный, ИЛ. Янсен, 222, Третья авеню».
Двое мужчин уставились друг на друга, ничего не понимая, пытаясь определить значение слов и цифр.
— Как бы то ни было, — сказал наконец детектив Болтон, — одно можно сказать наверняка. Янсен — это фамилия мужчины, а дом 222 по Третьей авеню — это адрес. Вот что нам об этом известно.
— Блестящая мысль, — сказал инспектор Конрой. — И про Матабея я тоже знаю. Это тоже имя.
— Китайское?
— Нет, японское. Матабей был японским художником. Он работал примерно в середине семнадцатого века.
— Значит, он не убивал Уолтона, — заметил Болтон.
— Вряд ли, — сказал инспектор. — Но зачем Уолтону понадобилось писать на листке бумаги имя древнего японского художника, а затем вкладывать листок в книгу Дарвина?
— И с такой фамилией, как Янсен, и адресом на Третьей авеню на одном и том же листке, — сказал Болтон.
Инспектор Конрой с любопытством уставился на листок бумаги.
— Возможно, — сказал он наконец, — он имел в виду что-то связанное с той картиной на стене. Это картина Матабея.
— Да? Ну, для меня это ничего не значит.
— А для меня значит, — сказал инспектор. — Я кое-что знаю о японском искусстве, и я узнаю работы Матабея, когда вижу их. Я также знаю его подпись, и она есть на этой картине. Это одна из немногих его работ, которые я видел подписанными. Но почему Уолтон написал имя Матабея?
Он пересёк комнату и остановился перед старинной картиной. Она была большой, примерно вдвое меньше обычной межкомнатной двери. Художник использовал в качестве материала бумагу, плотную бумагу из коры шелковицы, на которой оттискивали старые гравюры, а в качестве сюжета он выбрал Сёки, Усмирителя демонов. В его представлении Сёки оказался гигантской красной фигурой со свирепыми жёлтыми глазами, кольцами в огромных ушах и тупым носом, стоящей на скале с распростёртыми руками и сражающейся с демонами. Картина была закреплена на муслине и окантована чёрным бархатом; эффект был поразительным.
— Это прекрасная картина, — сказал Конрой, — музейный экспонат. Хотел бы я, чтобы она принадлежала мне. Хотел бы я знать, где Уолтон её раздобыл. И вообще, зачем такому варвару, как он, понадобилась такая картина?
Он беспорядочно двигал её туда-сюда, пытаясь понять, что могло заставить Уолтона написать имя художника на листке бумаги вместе с рядом цифр и адресом на Третьей авеню. Он наклонил её к себе, чтобы лучше рассмотреть, как она была закреплена, и вдруг резко сдвинул её в сторону.
— Смотрите, Болтон! — воскликнул он. — Вот что это значило! Посмотрите на этот сейф!
За картиной, скрытый ею, находился стенной сейф, утопленный в штукатурку и выкрашенный так, что виднелась только серая сталь кодового замка, а края дверцы были отмечены тонкими линиями.