— Я не убивал Уолтона! — воскликнул он. — Я не имею к этому никакого отношения! Я могу доказать, что был дома, когда в него стреляли!
— Я не сомневаюсь, что вы сможете доказать, что были где угодно, где захотите, — сказал инспектор. — Вы не обвиняетесь в убийстве Уолтона. Вас обвиняют в продаже наркотиков; я полагаю, вы с Уолтоном возглавляли самую крупную банду наркоторговцев, которая была в этой стране за последние годы. Мы долгое время пытались выяснить, кто вы такие.
— Это всё Уолтон! — воскликнул Джеймисон. — Он сказал мне, что это просто хорошие деньги!
Инспектор Конрой пожал плечами.
— Отвезите его в центр и посадите под замок, Уокер, — сказал он. — Когда он и ещё несколько таких, как он, окажутся в тюрьме, будет меньше больных молодых людей, которые просят белого вещества в маленьких бутылочках — героина.
Миссис Джеймисон, истерически рыдая, обежала стол и схватила инспектора за руку, умоляя о пощаде, крича, что она не знала о коварстве мужа, и о том, что она ничего не сделала.
— Я прошу прощения за то, что я сказала о полиции! — воскликнула она. — Я не это имела в виду! Я думаю, что полиция хорошая.
— Против вас не возбуждено никаких дел, миссис Джеймисон, — сказал инспектор. — Вы можете идти домой. Вы просто глупы, а это не преступление.
Она в слезах выбежала из комнаты вслед за Джеймисоном, который, спотыкаясь, шёл впереди детектива. За ними шёл уборщик Тони, который опознал мистера Янсена.
18. Кольцо Фонг Лу
На протяжении всего допроса, даже во время волнения, вызванного разоблачением Джеймисона и его арестом, трое китайцев — Ли Синг, Чинг Янг и Фонг Лу — сидели, скрестив руки на груди, а на их лицах застыло то выражение, которое западный мир, с его склонностью приписывать таинственность и коварство каждому жителю Востока, называет загадочностью. Конечно, китаец может быть загадочным, но это возможно и для человека любой другой расы; в большинстве случаев западный человек принимает глупость за загадочность, а отсутствие связного мышления — за коварство.
Однако ни Чинг Янг, ни Фонг Лу не были глупцами. Как и Ли Синг. Они были умными людьми, а старый Фонг Лу был особенно умён. Он происходил из знатной китайской семьи, из Кантона, города, который отправил в эту страну большинство китайцев, живущих сейчас здесь. Он окончил американский университет, где специализировался на химии. После своего визита на Дойерс-стрит инспектор Конрой узнал, что Фонг Лу довольно активно занимался экспериментальной медициной; по слухам, он разрабатывал наркотики и анестетики, неизвестные в западной фармакопее. Он был не только умён, но и проницателен, и хотя нью-йоркская полиция в течение нескольких лет подозревала его в различных злодеяниях, им так и не удалось собрать против него никаких улик. О Чинг Янге инспектор знал мало, за исключением того, что он был напарником Фонг Лу; о Ли Синге он знал ещё меньше.
Эти трое мужчин были единственными в комнате, кого не допрашивали. Они с интересом наблюдали за происходящим, но не проявляли никаких эмоций и признаков осознания своей вины. Скорее, они казались озадаченными, неспособными понять, что пытается сделать инспектор. Несколько раз инспектор Конрой слышал, как Чинг Янг и Фонг Лу шёпотом спрашивали Ли Синга, зачем их вызвали сюда, но поскольку они явно рассчитывали, что инспектор не услышит вопроса, он постарался сделать вид, что ничего не услышал. Действительно, инспектор не обращал на них никакого внимания; он поздоровался с ними, когда они вошли, а затем, по-видимому, выбросил их из головы. Создавалось впечатление, что допрос — это спектакль, устроенный для них, то есть для Чинг Янга и Фонг Лу. Было очевидно, что Ли Синг присутствовал там в качестве свидетеля, поскольку был знаком с убитым и, возможно, причастен к преступлению. Конрой повернулся к Ли Сингу.
— Вы очень хорошо говорите по-английски, Ли Синг, — заметил он.
— Почему бы и нет? — ответил китаец. — Я родился в этой стране.
— Как долго вы работали на мистера Уолтона?
— Около трёх лет.
— Вы жили здесь всё это время?
— Да.
— Вы когда-нибудь видели кого-нибудь из этих людей здесь, в доме?