Свидетели выражали свои эмоции по-разному, в зависимости от их способностей. Миссис Джонсон тихо всхлипывала, снова и снова повторяя, что Уолтон был прекрасным человеком и что она не совершала убийства. Миссис Джексон сидела молча, скручивая носовой платок в комок, раскручивая его и снова скручивая. Калинетти, истопник, беспокойно ёрзал на стуле, его глаза вылезали из орбит. Джексон, разведённый муж с отличным мотивом для преступления, перекатывал сигару из угла в угол рта, не куря, но нервно жуя её. Мартин, почтальон, сидел, негодующе глядя на Калинетти, потому что истопник сказал, что видел, как почтальон выходил из дома минут через пятнадцать после ухода Мартина. Шофёр Коулман с любопытством смотрел на инспектора; преступление не было для него чем-то новым, он видел их во многих проявлениях. Керриган, брокер, который был другом детства Уолтона, сидел, скрестив руки на груди, молча, без выражения эмоций на лице, но с неестественным блеском в глазах. Он спокойно ждал следующего акта драмы. Хелен Уолтон и Гарри МакДоннелл, взявшись за руки, казалось, не замечали никого, кроме друг друга; они явно испытывали облегчение от того, что инспектор не стал заострять внимание на царапине на руке МакДоннелла.
Некоторое время после ухода детектива Болтона и трёх китайцев инспектор Конрой сидел, молча крутя гильзу, пуля из которой попала Уолтону в мозг. Казалось, он не замечал ни одной из встревоженных фигур, сидевших по другую сторону стола. Затем он заговорил, как бы про себя:
— Мы ещё не нашли убийцу!
Затем он снова замолчал, глядя на гильзу, не обращая внимания ни на кого в комнате и, по-видимому, не замечая вздохов, поднявшихся на фоне монотонного шума уличного движения за стенами дома. Наконец он заговорил снова:
— У нас есть Джеймисон, партнёр Уолтона по продаже наркотиков, и у нас есть трое мужчин, которые намеревались убить его, но обнаружили, что их работа уже выполнена, но мы ещё не нашли человека, который убил Уолтона, если только это не сделал Джеймисон. Возможно, это сделал он. Возможно, у них были какие-то сложности в отношениях. Возможно, его убил больной молодой человек!
Он поднял глаза и по очереди оглядел людей, находившихся перед ним.
— Возможно, — медленно произнёс он, — это сделал кто-то из вас!
Они ничего не сказали, но атмосфера нервного напряжения, неуверенности в том, что инспектор Конрой предпримет дальше, распространилась по комнате, пока всё помещение, казалось, не зарядилось, словно от электрической батареи. Конрой склонил голову, изучая записи, сделанные им во время допроса, и его правая рука медленно поползла под стол.
Внезапно старые дедушкины часы начали тикать.
Вообще-то тиканье часов — самый обычный звук. Оно так часто достигает барабанных перепонок человека, что никто его не замечает, если только нет каких-то особых обстоятельств, привлекающих к нему внимание. Так было и в данном случае. Каждый из сидевших за столом напротив инспектора Конроя, должно быть, знал, что часы не шли, когда они вошли в кабинет, и что они не шли во время осмотра; действительно, достаточно взглянуть на них, чтобы понять, что они не шли уже много лет. Однако никто, казалось, не заметил, что они уже запущены, что они тикают ровно, но с почти сверхъестественной громкостью — никто, за исключением Мартина Керригана.
В тот момент, когда часы начали тикать, Керриган судорожно втянул в себя воздух. Его лицо стало белым, как у призрака. Он наклонился вперёд, вцепившись в подлокотники стула так, что костяшки пальцев побелели на фоне кожи. Затем он поднял дрожащую, как в лихорадке, руку и указал куда-то за плечо Конроя.
— Часы! — хрипло выдохнул он. — Часы! Они идут!
Инспектор Конрой, наблюдавший за ним, мрачно улыбнулся.
— Да, — сказал он, — они идут, Керриган. Но почему это так удивляет вас?
Керриган в какой-то мере овладел собой. Он пожал плечами и откинулся на спинку стула. Инспектор Конрой повернулся к детективу Болтону, который, узнав, что трое китайцев благополучно добрались до управления, вернулся в комнату и теперь молча стоял у двери, как и во время всего допроса.
— Болтон, — сказал инспектор, — отведите всех этих людей, за исключением Керриган, в столовую и подержите их там полчаса. Затем, если от меня не будет вестей, отпустите их домой. Керриган, вы останетесь здесь, а вы Киган, побудете в коридоре, где я смогу позвать вас, если вы мне понадобитесь.