— Так у меня в сумке ещё есть маис… На, посмотри! — постарался утешить его Тики.
Они отпустили ежа и долго смотрели, как этот довольный жизнью игольчатый комок медленно катится к ближайшему кусту.
Потом взглянули друг на друга и громко расхохотались.
Глава шестая
ВОРИШКИ БАБУИНЫ
Мафута пошевелился и открыл глаза.
— О-о-ох! — простонал он. — Все кости болят.
Он, кряхтя, сел и осторожно вытянул руки и ноги.
— У меня тоже… — отозвался Тики.
И сразу вспомнил: лесной пожар! Битва с огнём!
Об этом напоминал и острый запах горящей травы в воздухе, и от этого болели воспалённые от дыма глаза.
Но стоило им обоим окунуться в прохладную-прохладную воду, как вся их боль сразу прошла, и оба — бодрые и весёлые — начали пятый день своего путешествия.
После завтрака они пошли вдоль лениво текущей реки, которую накануне переходили вброд. Оба радовались свежему утру и приятному ветерку.
Не очень много они прошли, как на пути им встретился водопад.
Вода со скалы падала в глубокую и прозрачную до дна заводь. И сам водопад, и эта заводь были такими красивыми и так звали к себе, что Тики не вытерпел и в одну секунду оказался в воде.
Он плавал и плавал, пока не устал, а потом залез на узкий выступ скалы позади падающей воды.
Он осторожно пошёл по выступу, прижимаясь всем телом, и руками, и лицом к отвесной скале, а сбоку мимо него летели и летели непрерывно вниз каскады белой и зелёной воды…
Как здорово! У Тики прямо дух захватывало: ему казалось, что он в незнакомой, таинственной стране и его вот-вот ждёт какое-то новое приключение!
И тут, словно нарочно, перед его глазами открылась не видная снаружи из-за воды горная пещера. Такие пещеры получаются, когда из горы выпадает большой-большой валун.
Тики ступил ногой внутрь.
«Похоже, что здесь живут духи реки, — сказал он про себя. — И я первый человек, который сюда попал».
Он оглянулся и онемел от удивления и восторга. Солнечный свет слабо проникал сквозь падающую, пенящуюся воду и неярко освещал пещеру: трепещущие блики на её стенах были похожи на серебряных рыбок…
Прямо какое-то волшебное место — пещера прохлады и спокойствия!
В этот момент снизу, сквозь шум воды, донёсся голос, зовущий его.
С большой неохотой спустился он вниз к своему другу, который начал уже беспокоиться.
— А я уже перепугался, — сказал Мафута, обрадовавшись. — Думал, ты с крокодилом повстречался или тебя речной бог к себе заманил…
Они отправились дальше, освежившиеся и бодрые, и везде им на пути попадались богатые деревни и сытые люди, потому что земля в этом краю была плодородная и воды вдосталь — всяких рек и речушек не счесть.
Около полудня поднялись они устало на высокий холм и стали смотреть, куда им идти дальше.
Внизу, прямо под холмом, на дороге, лежало и купалось в лучах полуденного солнца большое селение.
— Мы уже так долго идём и всё время быстро… — устало произнёс Тики.
Мафута усмехнулся:
— Да, кажется, здесь можно отлично передохнуть.
Они спустились с холма и вошли в деревню.
И первое, что Тики бросилось в глаза, был её какой-то пустынный, обезлюдевший вид.
Людей они увидели очень мало: несколько высохших стариков, сидящих у своих хижин, и только одну упитанную женщину — наверно, деревенскую повариху, — которая что-то помешивала в большом чёрном котле над огнём. Вяло играли заморённые ребятишки, неподвижно спали собаки на солнце, да в пыли копошились два-три цыплёнка…
Других никаких признаков жизни не было. И вот что показалось Тики странным: все люди в деревне были какие-то печальные.
Некоторые старики сидели совсем унылые, обхватив голову руками. И женщина у котла всем своим видом выражала скорбь и несчастье. Даже в играх детишек и то не чувствовалось ни веселья, ни радости.
И так они все были погружены в какое-то своё горе, что не заметили появления незнакомцев — Тики и Мафуты.
— Здесь что-то случилось! — негромко воскликнул Тики.
— Ты прав, у этих людей беда! — сказал Мафута с беспокойством в голосе. — Может, чума напала?..
— Или наводнение, — предположил Тики.
— Или был набег нго́ни[11].
— Или, может, на них разгневались духи?
— Всё может быть. Сейчас узнаем, — сказал Мафута.
Они осторожно подошли к ближайшему старику, приветствовали его и сели.
— В чём твоя печаль, шику́лу[12]? — тихо, как подобает в таких случаях спросил Мафута. — Где все ваши люди?