Слону было уже трудно дышать.
— Что мне делать?! — во всю мочь заревел он. — Я погибаю!
И он так затрубил на весь лес, что задрожали листья на деревьях.
Горилла сидел в своём логове-гнезде далеко от берега. Он услышал рёв слона, высунул голову и прислушался. Эхо снова донесло до него через лесные поляны трубный звук.
Тут к горилле подлетела Соса, порхая своими крылышками так быстро, что их не разглядеть.
— Чиколве, Чиколве! — запищала она. — Скорее! Нсофу попал в беду!
И Соса быстро-быстро объяснила своему другу, что случилось со слоном.
— Ай-ай-ай! — забеспокоился горилла. — Я сейчас! Может, чем и помогу бедному Нсофу!
Он вскочил на ноги и бросился вслед за Сосой, которая уже летела в сторону реки. Огромный горилла торопливо ковылял на своих кривых коротких ногах за малюсенькой птичкой, стараясь не отставать.
Вскоре они добрались до берега и увидели необычайное зрелище: Нсофу уже почти совсем исчез в реке. Над водой торчал только кончик хобота да виднелась макушка и два глаза.
— Помоги! — жалобно пробулькал Нсофу. И голос его был совсем не такой громкий и могучий, как обычно бывает у слонов.
Только теперь звери, видно, поняли, в какую беду попал Нсофу. Они засуетились, забегали по твёрдому берегу, они кричали и давали ему всяческие советы…
Но все они были такие маленькие и слабые по сравнению со слоном, что ничем не могли помочь ему.
— Держись, Нсофу! — крикнул Чиколве. — Я сейчас…
И осторожно, пробуя берег ногой, он начал шаг за шагом подходить к несчастному слону.
Прошло совсем мало времени, а Чиколве уже приблизился к Нсофу на расстояние вытянутой лапы.
— Протяни мне хобот! — крикнул он.
И, уцепившись правой лапой за хобот слона, он левой крепко обхватил толстый ствол дерева на берегу.
И стал тащить.
Он напрягся, потянул изо всей силы. А сила у гориллы очень большая. Мускулы его вздулись. Спина, казалось, вот-вот сломается, а лапы-руки вывернутся из плеч.
И вот Нсофу, весь в иле, похожий на какое-то речное чудище, начал медленно подниматься над водой.
Он поднимался дюйм за дюймом[3]: сначала появилась большая голова, потом широкая спина, потом хвост, потом огромный живот и, наконец, ноги.
Ещё одно усилие, и он ступил на твёрдую землю.
Ах, какое облегчение почувствовал Чиколве, когда перестал тащить слона и дал отдых своим перетруженным рукам и спине! Он вздохнул долгим, усталым вздохом.
Нсофу задрал хобот и прокашлялся.
— Кха! Гм! И не знаю, друг, как мне тебя благодарить… — сказал он густым басом.
У гориллы от таких слов сразу стало тепло на сердце. Ведь за всю его жизнь никто, кроме маленькой Сосы, ни разу не назвал его другом.
— Пустяки, — ответил он скромно. — Я рад был помочь. Хорошо, что всё кончилось благополучно и теперь ты в безопасности.
— Да, всё кончилось благополучно, — повторил Нсофу растроганным голосом. — И сегодня я никуда тебя не отпущу. Будем ужинать вместе.
Так Нсофу-слон и Чиколве-горилла стали друзьями.
— И с того дня, — закончил свой рассказ Мафута, — горилла Чиколве прославился на весь лес своей силой и смелостью.
— А потом он опять стал одиноким? — спросил Тики.
— Да что ты! — возразил Мафута. — После этого случая все захотели подружиться с Чиколве. — Звери, один за другим, начали ходить к нему в гости. Так он и зажил счастливой жизнью.
— Интересная история, — вздохнул Тики. У него уже слипались глаза.
Костёр всё ещё горел, звёзды сверкали на небе, а деревья в лесу стояли молчаливые и прямые, словно стражники, охраняющие всех, кто ночью спит или просто дремлет.
Глава третья
ЮНЫЙ ВОИН
Яркий солнечный луч попал Тики в лицо, и он проснулся.
Сначала он даже не понял, где он, потому что не услышал вокруг себя привычного деревенского шума и людских голосов. Потом вспомнил. У него ведь началась новая жизнь!
Наступало первое утро его путешествия и его приключений! Такое чудесное, такое свежее утро! Солнце просачивалось тонкими лучиками и целыми пучками лучей сквозь деревья мсаса, окружавшие то место, где они с Мафутой расположились на свою первую ночёвку. Эти деревья мсаса соединялись куполом над их головами, и показалось им обоим, будто спали они в золотисто-зелёном шатре. Вокруг пели, чирикали и кричали на все голоса разные птицы в ярком оперении. На листьях, на траве и на паутине — повсюду жемчужинами поблёскивали росинки.