Входя в очередной город Тилира переменилась и стала женщиной. Теперь у нее была возможность заработать деньги. Но деньги землян ничего не значили для алертов. Городок, в который она вошла, выглядел довольно грязно и неуютно. Оставаться в нем не хотелось. Но впереди была ночь и Тилира прошла в маленькую гостиницу, где довольно дешево получила номер на ночь. Она могла и не ночевать в гостинице, но на этот раз, ей просто захотелось поспать под крышей, а не в степи, где намечался очередной дождь.
Ночь пролетела быстро и незаметно. Женщина покинула номер и спустилась вниз. Там находилось несколько человек. Они смеялись от чьих-то слов. Тилира подошла ближе и увидела в толпе парнишку, которого прижали к стене. Рядом с ним находился крупный землянин, в его руке был нож и человек водил ножом перед носом паренька, смеясь над его страхом.
Тилира остановилась, глядя на эту картину.
− Смотрите, какая курочка, − проговорил один из землян. Все обернулись. Парнишка в этот момент попытался сбежать, но его поймал тот самый крупный землянин.
− Куда, паршивец?! − проговорил он. Пацан завыл от боли.
− Отпусти ребенка, − произнесла Тилира. Она сказала это почти инстинктивно.
− Кто это здесь пищит? − произнес крупный и дернул пацана так, что тот еще больше взвыл.
Тилира прыгнула. Она переменилась налету, превращаясь в зверя и ударом передних лап свалила землянина.
Человек выпучил глаза, увидев перед собой оскаленную пасть зверя.
− Я тебе сказала, отпусти ребенка, обезьяна! − зарычала Тилира.
− О-о.. отпустил... − проговорил тот заикаясь. Пацан уже выскакивал на улицу, а люди вокруг разошлись и ожидали, что будет дальше. Они были готовы принять любое действие зверя. Даже, если бы Тилира убила землянина.
Она соскочила с него, вновь стала женщиной и взглянула на людей. Возможно, они запомнят этот урок, и больше не будут издеваться над детьми. Возможно, нет. Ей было все равно.
Она вышла на улицу и прошла несколько шагов. Откуда-то выскочил парнишка и оказавшись рядом встал на колени. Тилира задержалась на мгновение, а затем обошла его. Тот вновь догнал ее, забежал вперед и опять встал на колени.
− В чем дело? − спросила Тилира.
Пацан вскочил, подошел к ней и обнял.
− Прекрати! − произнесла Тилира, отстраняя его. − Чего тебе нужно?
Он только лишь замычал что-то невнятное, а в его мыслях Тилира не увидела ничего, кроме попытки сказать спасибо.
− Что у тебя с языком, ты говорить не умеешь? − спросила она.
Пацан начал показывать что-то знаками.
− Не крути руками, а скажи то, что хочешь сказать, не говоря этого вслух, − произнесла Тилира. − Говори про себя, я услышу.
"Он отрезал мне язык."
− Кто? − спросила Тилира. В ней словно родился демон, и она едва сдержала себя, чтобы не зарычать.
Парень показал рукой назад, и Тилира увидела, выходивших из гостиницы людей.
− Кто? Тот, что тебя ножом пугал?
Парень кивнул, подтверждая.
Ее уже ничто не держало. Удар вошел в человека и обратился в огонь, который разорвал бандита в клочья. Люди вокруг разлетелись в стороны. На них оказалась кровь убитого человека, а вокруг валялись его останки.
Пацан убегал. Тилира увидела, что он перепугался. Она догнала его и схватила. Парень пытался вырваться и выл. Она закрыла его рот рукой и не дала ему больше дергаться.
− Успокойся, − произнесла она. − Он получил то, что заслужил.
Возникшая мысль Тилиры мгновенни получила воплощение. Пацан не сразу понял, что произошло, а Тилира отпустила его.
− А теперь открой рот и сделай вот так, − сказала Тилира и показала парню язык.
Он медленно открыл рот, шевельнул азыком и дернулся, а затем схватил свой язык рукой, словно не веря, что он есть.
− Вот теперь можешь бежать и выть, − сказала Тилира.
Он побежал к ней, решив снова обнять богиню, вернувшую ему язык, но пацан увидел лишь, как женщина растворилась в воздухе и встал не добегая до этого места.
Тилира оказалась за городом, на дороге, ведущей дальше, через зону. Она шла и думала о том что сделала, о своих ощущениях и о том, как это выглядело с точки зрения законов крыльвов.
Все было законно. Тилира сделала ровно то, что захотела сама. Она удивлялась себе, что помогла маленькому двуногому. Но в этом не было ничего противоестественного. Она понимала, что не будь этот человек ребенком, она не сделала бы ничего для него.