Несколько дней спустя Клаус посылает мальчика в деревню к Людвигу Штеллингу, кузнецу. Ему нужен новый молоток, но только чтобы дешевый — он в долгах по уши с тех пор, как пропала телега ройтеровской муки.
По дороге мальчик подбирает три камня. Подкидывает вверх первый, потом второй, потом ловит первый и снова подкидывает, потом подкидывает третий, ловит и подкидывает второй, ловит и подкидывает третий, потом снова первый, и вот все три камня оказываются в воздухе. Руки описывают круги, все получается будто само собой. Фокус в том, чтобы не думать и не смотреть на камни пристально. Следить за ними, но при этом делать вид, что их вовсе нет.
Окруженный летающими камнями, он идет мимо дома Ханны Крелль и по полю Штегера. Перед кузницей он роняет камни во влажную грязь.
Входит, кладет на наковальню две монеты. В кармане у него еще две, но это кузнецу знать незачем.
— Мало, — говорит кузнец.
Мальчик пожимает плечами, берет монеты и поворачивается к двери.
— Погоди, — говорит кузнец.
Мальчик останавливается.
— Этого мало, больше надо.
Мальчик мотает головой.
— Так дело не пойдет, — говорит кузнец, — хочешь купить, так торгуйся по-людски.
Мальчик идет к двери.
— Да погоди ты!
Кузнец огромный, с голым волосатым животом, вокруг головы обмотана тряпка, лицо красное, все в крупных порах. Вся деревня знает, что он по ночам ходит с Ильзой Мелькер в кусты, один муж ее не знает — а может, и знает, только вид делает, что не знает, а то ведь что поделаешь против кузнеца-то? Когда пастор проповедует по воскресеньям о греховодстве, всякий раз смотрит на кузнеца, а иногда и на Ильзу тоже. Но их это не останавливает.
— Этого мало, — повторяет кузнец.
Но мальчик знает, что победил. Он вытирает лоб — огонь пышет жаром, тени танцуют на стене. Он кладет руку на сердце:
— Это все, что мне с собой дали. Чтоб мне в аду гореть!
С перекошенным лицом кузнец протягивает ему молоток. Мальчик вежливо благодарит и медленно, чтобы монеты в кармане не брякали, выходит из кузницы.
Идет дальше, мимо хлева Якова Бранднера, и дома Мелькеров, и дома Таммов, к деревенской площади. Может, там Неле? Она и правда там, сидит под накрапывающим дождиком на низкой стене колодца.
— Опять ты! — говорит он.
— Не нравится, так и гуляй отсюда.
— Сама гуляй.
— Я первая пришла.
Он садится рядом. Оба ухмыляются.
— Торговец приходил, — говорит она. — Рассказывал, что император велел отрубить головы всем большим господам в Богемии.
— И королю тоже?
— И королю тоже. Зимнему королю. Такое у него прозвище за то, что он только одну зиму пробыл королем, когда ему богемцы дали корону. Но он сбежал и вернется с огромным войском, у него жена — дочь короля Англии. Отвоюет Прагу, а императора прогонит и сам будет император.
Приходит Ханна Крелль с ведром, принимается возиться у колодца. Вода грязная, пить ее нельзя, но для мытья и скотины годится. Пока Неле и он были маленькими, они пили молоко, но уже пару лет как доросли до слабого пива. Вся деревня ест кашу, а пьет пиво. Даже богачи Штегеры. Для зимних королей и императоров есть на свете розовая вода и вино, а простые люди пьют молоко и пиво с рождения и до самой смерти.
— Прага, — говорит мальчик.
— Да, — говорит Неле, — Прага!
Оба они думают о Праге. Именно потому, что это просто слово, потому, что они ничего о ней не знают, Прага манит их как сказка.
— А сколько до Праги? — спрашивает мальчик.
— Очень далеко.
Он кивает, будто от такого ответа есть прок.
— А до Англии?
— Тоже очень далеко.
— Год пути, наверно?
— Дольше.
— Пойдем?
Неле смеется.
— А почему нет? — спрашивает он.
Она не отвечает, и он понимает: им обоим нужно сейчас не сказать лишнего. Из-за неосторожного слова всякое может выйти. В прошлом году младший сын Петера Штегера подарил брантнеровой Эльзе деревянный свисток, и так как она его взяла, то они теперь помолвлены, а они друг другу и не нравятся вовсе. Дело дошло до ландфогта в городе, а от него до официала, и тот рассудил, что ничего не поделаешь: подарок — это обещание, а обещание даешь не только человеку, но и Господу. Пригласить в путешествие — это еще не подарок, но почти обещание. Мальчик это знает, и знает, что Неле тоже знает, и оба знают, что надо сменить тему.