Агнета трогает его за руку, спрашивает, не хочет ли он еще каши.
Каши ему не хочется, но он понимает, что она его жалеет, что предлагает мир после той оплеухи.
— Да, — тихо говорит он, — спасибо.
Тут раздается стук в дверь.
Клаус скрещивает пальцы, защищаясь от нечисти. Шепчет заклинание, чертит в воздухе знаки и только потом громко спрашивает: «Кого Бог принес?» Всякий знает, что нельзя звать в дом, пока те, кто за дверью, не назовут своего имени. Злые духи сильны, но почти никому из них не дозволено проникать в дом незваными.
— Мы двое путников, — раздается за дверью, — откройте, именем Христовым.
Клаус встает, подходит к двери, отодвигает засов.
Входит человек. Он немолод, но на вид крепок. Его волосы и борода мокры насквозь, капли воды бусинами лежат на плотной серой ткани плаща. За ним входит второй, молодой. Он осматривается, видит мальчика, и улыбка проступает на его лице. Это чужак, которого мальчик сегодня встретил.
— Я — доктор Освальд Тесимонд из Общества Иисуса, — произносит старший. — Со мной доктор Кирхер. Нас сюда пригласили.
— Пригласили? — переспрашивает Агнета.
— Общество Иисуса? — переспрашивает Клаус.
— Мы иезуиты.
— Иезуиты? — повторяет Клаус. — Вправду, воистину иезуиты?
Агнета приставляет к столу еще два табурета, все сдвигаются ближе.
Клаус неуклюже кланяется. Его звать Клаусом Уленшпигелем, говорит он, а это жена его, это сын, это батраки. Нечасто им выпадает честь принимать высоких гостей, говорит он. Стол небогат, но все, что есть, вот, пожалуйста. Вот каша, вот пиво, и молока еще немного в кувшине осталось. Он прокашливается.
— Можно я спрошу: вы люди ученые?
— Весьма, — отвечает доктор Тесимонд и, сложив руки щепотью, берет за кончик ложку. — Я доктор медицины и теологии, а кроме того, химикус, специалист по драконтологии. Доктор Кирхер изучает оккультные знаки, кристаллы и природу музыки.
Он пробует кашу, делает кислую мину и откладывает ложку. Минуту царит тишина. Затем Клаус наклоняется вперед и спрашивает, можно ли ему задать вопрос.
— Безусловно, — отвечает доктор Тесимонд. Говорит он немного странно, некоторые слова оказываются не там, где их ожидаешь, и произносит он их непривычно, будто во рту у него камушки.
— Что такое драконтология? — спрашивает Клаус. Даже при слабом свете сальной свечи видно, что щеки его покраснели.
— Наука о природе драконов.
Батраки поднимают голову. Батрачка сидит с открытым ртом.
Мальчику становится жарко.
— А вы видали драконов? — спрашивает он.
Доктор Тесимонд морщится, будто услыхал нехороший звук.
Доктор Кирхер смотрит на мальчика и качает головой.
Клаус просит прощения за сына. Они люди простые, мальчик вести себя не умеет, забывает порой, что ребенку следует молчать, когда взрослые беседуют. Однако вопрос этот пришел и ему в голову:
— И правда, вы видали драконов?
Этот забавный вопрос он слышит не в первый раз, говорит доктор Тесимонд. Да, простой народ регулярно задает его всякому драконтологу. Однако драконы встречаются крайне редко. Они весьма — как называется?
— Нелюдимы, — говорит доктор Кирхер.
— Немецкий мне не родной, — поясняет доктор Тесимонд, — порой, да простят меня, я перехожу на язык своей нежно любимой родины, которую при жизни мне больше не увидать, — Англии, острова яблок и утреннего тумана. Да, драконы крайне нелюдимы и способны на чудеса маскировки. Можно целый век искать дракона, да так ни разу к нему и не приблизиться. Равно можно провести целый век бок о бок с драконом и его не заметить. Потому-то и существует драконтология. Ибо медицинской науке не обойтись без целебной силы драконовой крови.
Клаус трет себе лоб.
— Откуда же вы берете кровь?
— Кровью, разумеется, мы не обладаем. Медицина есть искусство — как называется?
— Субституции, — говорит доктор Кирхер.
— Именно. Драконова кровь есть субстанция такой силы, что сама она не требуется. Достаточно экзистенции этой субстанции в мире. На моей любимой родине еще живут два дракона, но видеть их веками никто не видел.
— Пиявица и дождевой червь, — говорит доктор Кирхер, — имеют сходство с драконом. Измолотые в мелкий порошок они способны достигать удивительного эффекта. Драконова кровь делает человека неуязвимым; в качестве замены растертая киноварь, благодаря своему сходству, способна хоть и не защитить от ран, но излечить кожную болезнь. Киноварь тоже раздобыть нелегко, но ее, в свою очередь, можно заменить любым растением с чешуйчатой, как драконова кожа, поверхностью. Да, медицинское искусство есть субституция по принципу схожести. Так и крокус лечит болезни глаз, ибо сам похож на глаз.