— Что случилось?
— Не помню.
— Пожонглируй для нас. И все пройдет.
Тилль встал. Протянул руку к мешку, перекинутому через плечо, и достал сперва желтый кожаный мяч, потом красный, потом синий, потом зеленый. Небрежно подкинул их в воздух, потом достал еще мяч, и еще, пока не стало казаться, что над его руками прыгают их целые дюжины. Все смотрели, как взлетают, падают и взлетают мячи, и даже секретари улыбались.
Было раннее утро. Неле долго не входила в палатку. Она долго думала, шагала взад и вперед, молилась, срывала травинки, тихо плакала и стискивала пальцы, пока не взяла себя в руки.
Наконец она юркнула внутрь. Тилль спал, но как только она тронула его за плечо, сон с него слетел.
Она сказала, что провела ночь в поле с господином Олеарием, придворным из Готторпа.
— И что с того?
— В этот раз все иначе.
— Он тебе ничего не подарил?
— Подарил.
— Ну вот, значит, все, как всегда.
— Он хочет забрать меня с собой.
Тилль поднял брови, изображая крайнее изумление.
— Он хочется на мне жениться.
— Да ну?
— Да.
— Жениться?
— Жениться.
— На тебе?
— На мне.
— С чего это?
— Он это всерьез. Он живет в замке. Замок в упадке, говорит он, и зимой там холодно, но еды у него вдоволь, о нем заботится герцог, а он за это только и должен, что учить герцогских детей и иногда считать что-нибудь, и следить за книгами.
— А без него книги разбегутся?
— Я же говорю, он хорошо устроился.
Тилль скатился со своего мешка с сеном, встал.
— Тогда иди с ним.
— Не то чтобы он мне нравился, но он хороший человек. И очень одинокий. Его жена умерла, когда он был в Московии. Я не знаю, где это — Московия.
— Около Англии.
— Так мы до Англии и не добрались.
— В Англии все, как здесь.
— Когда он вернулся из Московии, оказалось, что жена умерла, а детей у них не было, и с тех пор он все грустит. Он еще довольно здоров, это чувствуется, и, мне кажется, ему можно верить. Такой мне еще раз не встретится.
Тилль сел рядом с ней и обнял ее за плечи. Снаружи доносился голос старухи, декламирующей балладу. Очевидно, Флеминг все еще сидел рядом и снова и снова просил ее читать стихи, чтобы их запомнить.
— Этот будет получше, чем сын Штегера, — сказала она.
— Глядишь, он и бить тебя не станет.
— Пожалуй, — задумчиво сказала Неле. — А если попробует, получит сдачи. То-то он удивится.
— У тебя даже дети еще могут быть.
— Не люблю детей. А он уже старый. Но он будет мне благодарен, хоть с детьми, хоть без.
Некоторое время она молчала. Полог палатки трещал на ветру, старуха начала балладу с начала.
— Вообще-то я не хочу уходить.
— Надо.
— Почему?
— Потому что мы уже немолоды, сестра. И не молодеем. Ни на денечек. Плохо встретить старость без приюта. А он живет в замке.
— Но ведь мы с тобой — это мы с тобой.
— Да.
— Может быть, он и тебя прихватит?
— Нет. Не смогу я в замке. Не выдержу. А если бы и выдержал, меня там не оставят. Или меня выгонят, или я замок подожгу. Одно из двух. Но это был бы твой замок, так что поджигать его мне нельзя. Ничего, значит, не выйдет.
Некоторое время они молчали.
— Да, ничего не выйдет.
— И чем ты ему приглянулась? — спросил Тилль. — Не такая уж ты красавица.
— Сейчас по носу получишь.
Он рассмеялся.
— Кажется, он меня полюбил.
— Что?
— Знаю, знаю.
— Полюбил?
— И такое случается.
Снаружи закричал осел, старуха принялась за другую балладу.
— Если бы не мародеры, — сказала Неле. — Тогда, в лесу.
— Не надо об этом.
Она замолчала.
— Такие, как он, на таких, как ты, обычно не женятся, — сказал Тилль. — Наверное, он и вправду хороший человек. А если даже и нет. У него есть крыша над головой, и монеты в кошельке. Скажи ему, что согласна. Скажи, пока он не передумал.
Неле расплакалась. Тилль снял руку с ее плеча и просто смотрел на нее. Вскоре она вытерла слезы.
— В гости приедешь?
— Вряд ли.
— Почему?
— Ну подумай — как же это будет. Ему не понравится, если ему напомнят, где он тебя нашел. В замке никто этого знать не будет, и ты сама не захочешь, чтобы узнали. Год будет проходить за годом, сестра, и скоро вся наша жизнь покажется тебе выдумкой, и только твои дети будут удивляться, почему ты так хорошо умеешь петь и танцевать и можешь поймать на лету что угодно.
Она поцеловала его в лоб. Помедлила у полога палатки, вышла и отправилась к экипажам, чтобы сообщить придворному математику, что готова принять его предложение и отправиться с ним в Готторп.