Забежав на кухню, растерянно упала на стул.
Изнутри давила острая боль, но я не смогла выдавить ни слезинки.
Дирк ушел и унес с собой мое спокойствие.
Да, я гордо ответила ему, что ради мечты готова платить суровую цену, но ведь мой поступок изменил и его жизнь. Вот только имела ли право так поступать? Если бы светлая Альда оставила меня, и я не сбежала от того пьяного негодяя и его дружков; если бы нашли мой труп, как бы Дирк после всего жил в Гронвиле? Он же торжественно поклялся моим родителям доставить меня невредимой домой. А если бы меня нашел злой старик? Тогда моя мечта стоила бы возможных мук?
Горько-насмешливая улыбка Дирка, от которой веяло разочарованием, стояла перед глазами. Я была для него всем, а стала глупой себялюбкой, готовой идти по чужим головам, и в итоге работающая поварихой в злачном месте. Он потому и разговаривал снисходительно, что в его глазах я наказала сама себя. И такое его высокомерие задевало. Как же обидно!
Чем больше думала о нашей встрече, тем больше изводилась от стыда и пострадавшей гордости. На следующий день в мастерскую пришла угрюмая и работала, почти не разговаривая.
— Ты приболела или ушла в себя? — спросила мадам.
— Плохо спала.
Конечно, она, женщина, хорошо разбиравшаяся в людях, не поверила, но лезть в душу не стала. А через несколько дней, когда я успокоилась, сама поделалась с наставницей печалью:
— Приходил бывший жених.
— Хотел вернуться, и ты опечалилась? — пошутила она в своей манере.
Я покачала головой.
— Нет. После того, что я натворила, он знать меня не хочет.
— Хм! Знать не хочет, а к тебе приходит?
— Нет, он пришел, чтобы посмотреть мне в глаза. Я поступила некрасиво…
Слово за словом, поведала, как мы поехали на ярмарку покупать попугая, как я призналась Дирку, что хочу посетить академию и узнать о ней подробнее. Как он отказался, не желая расстраивать моих родителей, а потом я сбежала и не вернулась. Не утаила и того, что в день города видела Дирка с клятой Бьянкой и чуть не умерла от стыда. Все рассказала мадам, ничего не утаив. Если только о капельке ревности, поселившейся в сердце.
Она слушала, не перебивая, только в конце полюбопытствовала:
— И что, красивая эта Бьянка?
— Нет, от того и обиднее, — ответила я хмуро.
Сама не знаю, зачем все рассказала, но выговорившись, мне полегчало, и я стала постепенно отпускать воспоминания. Да и какой смысл себя изводить? Надеюсь, мы теперь долго не увидимся с Дирком, но когда я добьюсь чего-то, вернусь в Гронвиль и утру всем нос, доказав, что не зря мечтала об учебе. Поэтому приняла решение стараться еще лучше.
Мы полировали украшения, когда в дверь постучали.
— Судя по стуку заказчик молод, привередлив и нетерпелив, — подметила наставница. Вытерла руки влажным полотенцем и направилась к двери, встречать гостя.
Мне даже стало интересно, совпадет ли ее предположение, поэтому навострила уши. Вообще наблюдать, как хозяйка ведет беседу с посетителями, очень интересно. Вежливо, приветливо, но мадам сразу показывает: потакать глупым капризам заказчика не станет. И если сказала, что это невозможно — дело не в цене, а в том, что это действительно невыполнимо по весомым причинам.
— Вечер добрый, госпожа Грисби… — услышав знакомый голос, я вздрогнула. — Хочу заказать у вас одну вещь.
— Хорошо, но предупреждаю, я беру дороже других мастеров, — сразу обозначила позиции хозяйка мастерской. — Если вас это устраивает, проходите.
Ведя гостя в кабинет, она крикнула мне:
— Тиль! Принеси каталоги работ!
«Они на столике!» — хотела крикнуть в ответ, но это вышло бы неуважительно, поэтому на дрожащих ногах проследовала за ними.
— Слушаю вас, — усевшись за стол и изящно сложив руки домиком, произнесла мадам Грисби. Называть ее старухой у меня язык не поворачивался, такая она гордая и необыкновенная женщина.
Дирк выглядел солидно, как и полагается нашему народу И двигался без лишней суетливости. Если раньше из-за его кряжистой фигуры я считала его увальнем, то теперь он возмужал и выглядел степенным. Не понимаю: это Дирк переменился, или со мной что-то? Даже мадам лукаво разглядывала его, хотя прежде, сколько видела ее с другими клиентами, ни на кого она так не смотрела. Кажется, наставница чутьем догадалась, кто он.
Пока Дирк беседовал с мадам Грисби, я собирала папки с рисунками и тайком любовалась его широкими плечами. Не то, чтобы проснулись чувства, но вдали от Гронвиля, все в его чисто гномьей фигуре казалось мне родным и привлекало взгляд, пока он не произнес: