Я был в восторге от возможности работать с Ником: мы пришли к такому совместному пониманию будущего фильма, что никто бы и не узнал Супермена в Кларке Кенте; тот мог бы изменить свой физический облик, а не просто снять или надеть очки. Ник — актер, который может справиться с подобной задачей, даже не прибегая к помощи грима. И мы вели переговоры с Кевином Спейси, намереваясь пригласить его сыграть Лекса Лютора; он бы отлично справился с этой ролью.
Короче говоря, основная идея заключалась в том, что в качестве героя фильма публика способна воспринять и большого артиста. Меня заинтересовало именно это. А технически все сейчас можно сделать на совершенно ином уровне, вовсе не обязательно подвешивать актера на каких-то дурацких тросах. Полеты в тех фильмах снимались ужасно. Если ты вообще видел их, а я старался не ходить в кино — просто знать его не хотел. Теперь такие вещи можно снять лучше — никаких проблем.
Фильм должен был называться «Супермен жив!». Я-то хотел, чтобы он был просто — «Суперменом». Ненавижу названия типа «Бэтмен навсегда» — это похоже на татуировку, которую человек наколол, удолбавшись, или на запись в ежегодном школьном альбоме. С некоторыми названиями такого рода у меня были серьезные проблемы.
После года предварительной работы, в течение которого были найдены места для съемок, сформирована команда художников под руководством многократно сотрудничавшего с Бёртоном Рика Хайнрихса, сценарий Смита переписан несколько раз, в том числе такими авторами, как Уэсли Стрик и Дэн Гилрой, проект был остановлен руководством «Уорнер бразерс».
«Уорнеры» все время совали палки в колеса. Мы вроде должны были начать съемки, потом намеченная дата переносилась. Я целый год ходил к ним на собрания, где обсуждался сценарий, а если вы пошли по этой дорожке, сценарий не становится лучше — он превращается в плод коллективного творчества. Не могу сказать наверняка, но, кажется, они решили, будто их последний «Бэтмен» — настоящий шедевр, и были ошеломлены, когда на него обрушилась критика. Внезапно про «Уорнеров» стали писать, что они уничтожили бренд. Думаю, они чувствовали себя не в своей тарелке, поскольку доминирующий в Голливуде фактор — страх, именно из него вытекают многие решения. Наверно, они боялись, что втопчут в дерьмо еще один бренд. Их подход был таким: «Не станем этим заниматься, пока не уверены, что все будет как надо». А мне не хотелось влезать в эту кашу, пока и я сам не уверен, что все будет как надо; ведь это же «Супермен» — слишком крупная мишень.
Сбылись и опасения, посещавшие меня с самого начала. «Ладно, — рассуждал я, — Джон Петерс — продюсер. Я уже имел дело с Джоном на съемках «Бэтмена», это был кошмар, но деваться мне было некуда. Может быть, и теперь справлюсь». Но в этот раз ничего не вышло. Помню, как сказал однажды боссам «Уорнер бразерс»: «У вас есть киностудия, Джон Петерс и я. Ситуация напоминает выяснение отношений в спагетти-вестерне, когда три человека пристально смотрят друг другу в глаза минут двадцать, и каждый намерен стоять на своем». Именно так у нас и случилось. По правде говоря, шанс что-то сделать оставался, только если бы «Уорнеры» избавились от меня или Джона, а потом дали бы одному из нас снять фильм. У Джона были свои идеи, у «Уорнеров» — опасения, у меня — собственные мысли. Джон же сродни урагану: поместить его в какие-то рамки — все равно что пытаться управлять погодой. С такой энергией трудно справляться. В сущности, я зря потерял год.