Тимандра взглянула на его худые ноги в высоко зашнурованных сандалиях и поняла, кто он. Тот человек, которого она мельком видела недавно!
Неужели это и есть таинственный гость Аитона, прибывший из-за моря? Тогда, наверное, не стоит удивляться, что он так странно выглядит… Может быть, молодые мужчины за морем все ходят в коротеньких фуста, чуть прикрывающих бедра, завивают волосы и обводят соски золотой краской? У Тимандры они тоже обведены, но ведь она сейчас изображает Великую Богиню, а этот юноша?.. И почему он говорит женским голосом? Почему ведет себя так, словно он – не мужчина, а девушка, желающая соблазнить мужчину?
Как он подходит к Аитону! Как виляет при этом бедами! Как смотрит на него исподлобья, играя глазами!
– Клянусь Молохом, очаровательный Сардор! – воскликнул Аитон. – Ты мне мешаешь! Я способен только любоваться тобой, а между тем я должен исполнить обряд и вбить свой кол в ворота Великой Богини.
– Но ведь это не богиня, – промурлыкал Сардор. – Это просто деревенская девка.
– Но она должна произнести пророчество, иначе мы потеряем еще год, как потеряли прошлый! – настойчиво сказал Аитон.
– А ты помнишь, почему мы его потеряли? – спросил Сардор. – Потому что ты овладел девкой, которая ничего не сознавала и не понимала, кроме своей боли. Что, если и эта криками и воплями испортит все наши замыслы?
– Этого не может быть, – возразил Аитон. – Жрица поклялась мне, что Фаллу был не больше самого обычного пеоса.[7] К тому же, ее умастили маслом ерондас, а оно не только унимает боль, но и гасит желание. Девка будет покорно лежать подо мной и слушать пророчество, чтобы потом повторить его.
– Нет, я не вынесу этого! – вдруг вскричал Сардор, заломив руки, словно женщина в припадке крайнего отчаяния. – Довольно с меня прошлогоднего мучения! Тогда ревность едва не свела меня в могилу. Молю тебя… не тронь ее! Зачем тебе она, когда здесь есть я? Она ведь все равно услышит все, что ты должен произнести…
– Клянусь Молохом, – воскликнул Аитон, – любовь моя, Сардор, ты не только самый соблазнительный, но и самый умный из всех кедешим!
«Что такое кедешим? – удивилась Тимандра – та, которая словно бы витала под сводами храма и наблюдала за происходящим. – И кто такой этот Молох, которым уже второй раз клянется Аитон?»
А затем ей пришлось удивиться еще сильней, потому что жрец сорвал с себя леопардовую шкуру и венок Диониса и достал из сундука огромную бычью голову.
Разумеется, Тимандра сразу поняла, что это не настоящая голова: она искусно сделана из дерева и кожи. Рога вызолочены; таким же был и нос быка; глаза тоже обведены золотом…
Аитон надел бычью голову – и Тимандра закричала бы от ужаса, если бы смогла издать хоть звук.
Минотавр! Перед ней стоял Минотавр! Чудище с головой быка и телом человека!
Но ведь это страшное святотатство – в ночь встречи Великой Богини и Диониса вызывать призрак Минотавра, ее смертельного врага!
При виде преображенного Аитона Сардор повалился на колени и припал к его стопам, восклицая:
– Молох! Великий, возлюбленный Молох! Вижу тебя! Молюсь тебе! Поклоняюсь тебе! Принадлежу тебе!
«Наверное, там, за морем, откуда прибыл этот худосочный красавчик, Минотавра называют Молохом», – подумала было Тимандра, однако тотчас же забыла обо всем на свете, испуганно наблюдая, как напрягается и восстает фаллос Аитона.
Все лоно ее заныло от боли, словно и не было смазано ерондисом.
Однако не к ней оказалось обращенным вожделение жреца!
Он шагнул к Садору и сорвал с него фуста. Тимандра с изумлением обнаружила, что на чреслах Сардора спереди нет никаких мужских признаков. Там виднелись только темные пятна, какие остаются после ожогов. Что с ним случилось, с несчастным?!
Тем временем Аитон рывком повернул Сардора к себе спиной – и припал к нему своими возбужденными чреслами.
Сардор испустил пронзительный, тонкий вопль… Похоже было, что это кричит женщина! Потом он только стонал, и это были стоны восторга. А Аитон двигался медленно, размеренно, и из рта его вылетали слова – немного заглушенные маской, но тяжелые, как расплавленное олово. Они обжигали слух Тимандры, девушка понимала, что это пророчество, она силилась все запомнить, однако перед ней вдруг начали появляться какие-то странные фигуры.
Прежде их не было в храме, и Тимандра сообразила, что ей являются вещие видения. Огромный бронзовый идол, изображающий человека с головой быка… исступленные крики жрецов, танцующих вокруг него, и другие крики – смертельной боли… Тимандра не хотела смотреть, но не могла избавиться от этого ужаса, пока не рухнула вновь на свое тело и не слилась с ним. Тогда сознание покинуло ее.