— О, неужели мама и папа не любили его? Это дает ему право на убийство?
— Нет, но… — мальчик замялся. Он звучал слишком неуверенно. — Вы не думаете, что если чьи-то родители не любят своих детей, то они вырастут злыми?
— Я думаю , что исследования показали, что жертвы жестокого обращения в детстве с большей вероятностью сами станут насильниками, так что если мы экстраполируем это, то да, Поттер. Я думаю, что они, скорее всего , вырастут «злыми».
— Но ведь все равно можно… я имею в виду, что кто-то может уйти, а потом найти других людей, которых можно любить, например, друзей. Это все еще считается, ведь так?
— Я не говорю, что они обречены, я говорю, что тем, у кого есть какой-либо дефицит, труднее быть хорошими людьми, — Северус уставился в потолок. Он мог различить слабые очертания листьев, нарисованные луной. — Будь то дефицит денег, поддержки или любви.
Он почувствовал, как заявление застревало у него в горле, когда он произносил его. Он был опасно близок к чему-то сырому и неисцеленному в себе, чему не мог дать названия.
— В любом случае, это похоже на какую-то инстинктивную реакцию вашего организма на стресс. Обычно так бывает с природной магией: наши тела тянутся к ней, когда сгорают от адреналина и отчаянно нуждаются в защите. Если бы ты прикоснулся к Квирреллу, но не боролся за свою жизнь, я считаю маловероятным, что что-то подобное бы произошло.
— Хм, да, — зевнул мальчик, — Но я все еще должен быть осторожен. Так, на всякий случай.
Последнее, о чем он думал перед тем, как погрузиться в сон, был подбородок мальчика, небрежно вонзившийся Северусу в ключицу в микроавтобусе до Закопане.
Комментарий к Часть 10
Прим. автора:
« Спасибо за чтение!
Мы снова будем в Закопане в субботу, и нас ждут большие открытия…»
========== Часть 11 ==========
Закопане
Когда Гарри проснулся, было еще темно, но тьма уже была сдобрена туманом, который часто предшествует рассвету. Он сбросил с себя простыню когда-то ночью и обнаружил, что дрожит, беспокойный из-за смутного сна, который он не мог вспомнить. С кислым привкусом во рту и головокружением и, что хуже всего, снова мокрым.
Все, чего он хотел, это снова заснуть. Вместо этого он выбрался из постели и на цыпочках прокрался в ванную. Резкий свет заставил его прищуриться. Из зеркала на него смотрел мертвец.
Вскоре он понял, что не сможет привести себя в порядок, как хотел: вся его одежда вернулась в Берлин. Как и его альбом. Он проглотил слезы и высморкался, потому что ничего нельзя было с этим поделать.
Может быть, он мог бы снова заснуть. Сухой одежды у него все равно не было, так что это не имело значения. Он мог бы притвориться, что все в порядке, хотя бы на несколько часов, а утром разобраться с последствиями.
Когда он снова вошел в комнату, Снейп сидел, наблюдая за ним. Это было очень жутко и очень неловко, и Гарри едва не бегом добрался до своей кровати, чтобы укрыться от взгляда.
— Ты плохо себя чувствуешь?
— Нет, — ответил Гарри. Он не сказал Снейпу, что произошло на самом деле. Он, конечно, в конце концов узнает, но Гарри, по крайней мере, может не говорить об этом.
Он уткнулся лицом в подушку, так что слышал только, как Снейп зашаркал и вздохнул, а потом матрас прогнулся.
—Сядь.
Гарри так и сделал, вопреки своим желаниям, и позволил Снейпу прикоснуться к своему лбу, чтобы проверить, нет ли жара, которого не могло быть.
— Я не болен, — напомнил он ему.
— Вообще-то ты довольно теплый. Это может быть тепловой удар. Это часто случается?
Снейп спрашивал не о тепловом ударе, он спрашивал о другом, но не называл вещи своими именами, что Гарри ценил.
—Нет. Этого не было много лет. Я имею в виду, не считая этих последних раз, после тех событий в тайной комнате. Этого не было с тех пор, как мне было около девяти лет.
Он посмотрел на Снейпа, поймав его улыбку.
— Много лет, — повторил он вслед за Гарри, как будто это было забавно.
По какой-то причине тот факт, что Снейп был весел, заставил Гарри грустить. Ему пришлось прикусить губу, чтобы не заплакать, и спрятать голову на сгибе локтя на случай, если он заплачет. Его дыхание было влажным и сбивчивым.
— Я… я не знаю, чем тебе помочь, Поттер. Что делала твоя тетя, когда это случилось?
Поток страха пронзил Гарри.
— Я не хочу, чтобы вы это делали!
— Хорошо, я не буду, — голос Снейпа звучал немного оскорбленно. — Все равно скажи мне.
Гарри не хотел говорить, но он слишком устал, чтобы возражать.
— Она… она заставляла меня засовывать туда свое лицо. Потому что она сказала, что это то, что нужно делать с собаками. Я имею в виду, когда они щенки, чтобы научить их не делать этого. Так что, может быть, это сработает и для людей.
В комнате воцарилась тишина. Гарри чувствовал себя глупо из-за того, что вообще заговорил: было странно говорить об этом кому-то, особенно своему учителю.
— Твой дядя знал об использовании вашей тетей именно этого… метода?
— Э-э, я не знаю. Только моя тетя меняла простыни и тому подобное, так что я не уверен, сказала она ему или нет.
— Ясно.
Снейп больше ничего не сказал, но заставил Гарри встать, а затем дал ему одну из своих рубашек, чтобы он использовал ее как ночнушку.
Когда Гарри вернулся после переодевания в ванной, его кровать была разобрана и заправлена свежими простынями из старого шкафа в углу. В рассветных сумерках он разглядел на них замысловатый узор из ромашек. Они пахли лавандой.
В следующий раз он проснулся из-за того, что хозяйка постучала в дверь. Он смотрел сквозь прищуренные глаза, как Снейп забирал поднос с завтраком, а затем некоторое время говорил с ней в коридоре. Он не мог ничего разобрать, кроме того, что Снейп сказал ей, что Гарри болен. Это было неправдой, а Снейп все равно продолжал так говорить.
Судя по всему, Снейпу удалось убедить не только хозяйку, но и себя, потому что, поставив тарелку и чай на столик у окна, он отнес поднос к кровати Гарри и позволил ему позавтракать в своем гнезде из одеял.
— Вы же знаете, что я на самом деле не болен, — сказал ему Гарри.
— У тебя тепловой удар.
— Нет.
Снейп проигнорировал его и пошел завтракать к окну, отвернувшись от Гарри.
Он доел свою булочку с черничным кремом, когда кое-что вспомнил.
— Сэр, вчера, когда нас поймала полиция волшебников, это вы наложили чары на собаку и мусорные баки?
— Мы называем их аврорами, а не волшебной полицией.
— Авроры. Это были вы, сэр, не так ли? Потому что парень, аврор, говорил, что это был не он, и я не видел, чтобы из его палочки вылетали заклинания.
Снейп даже не удосужился повернуться на стуле, что Гарри счел ужасно грубым.
— Да, это был я. Я хотел убедиться, что власти волшебной Германии узнают об инциденте. Если в Британию дойдут новости о том, что эти авроры напали на вас и преследовали в центре маггловского Берлина, это может дискредитировать Министерство и вызвать симпатию к вам — это все политика, Поттер. На данном этапе вам не нужно это понимать.
— Я понимаю, — Гарри не был полностью в этом уверен. — Я достаточно взрослый, чтобы разбираться в политике.
— Я с нетерпением жду ваших страстных дебатов перед следующими выборами, — Снейп встал, хотя Гарри видел, что на его тарелке еще много еды. — А пока я пойду и куплю тебе одежду. Оставайся на месте.
— Почему я не могу тоже пойти? На самом деле у меня нет теплового удара.
— Есть или нет, не имеет значения, учитывая, что в настоящее время тебе нечего надеть, кроме рубашки большого размера. Ты останешься в постели и будешь ждать меня, или я обещаю тебе, что буду очень недоволен. Это ясно?
Это было ясно, конечно, но это не означало, что Гарри должен был этому радоваться. В номере не было даже телевизора.
— Вы должны были рассказать мне о моей маме, — напомнил он ему, чувствуя себя храбрым. — Или это была ложь?