— Теперь вы злитесь.
— Поттер, ради всего святого…
— Потому что вам не нравится, когда я спрашиваю, сердитесь ли вы.
— Мне не нравится, когда мне каждую чертову ночь подают на ужин квашеную капусту, но я же не кричу об этом повару, не так ли?
— Да, но вы все еще злитесь из-за этого.
— Я предпочитаю закончить этот разговор сейчас, пока я действительно не разозлился.
Его спасла хозяйка: она вернулась с рынка с корзиной еды и набором полиэтиленовых пакетов. К этому времени Северус обычно задыхался, поднимаясь к их дому на холм, сунув свои покупки, заколдованные почти ничего не весить, в карманы пальто. Ее же ежедневные подвиги говорили о какой-то нечеловеческой стойкости.
Она поманила Гарри, чтобы дать ему маленький мешочек из фольги с сыром, соленым и мягким. Это было большей частью того, что ребенок ел в эти дни. Северусу он понравился в первые несколько раз, но к настоящему времени он был по-настоящему сыт по горло. Дети, полагал он, слишком ценят постоянство.
Он убедил себя, что именно поэтому они все еще здесь: постоянство. Все в Северусе заставляло его уйти, чтобы начать что-то делать , но мальчик был травмирован и истощен, и ему нужна была безопасность в знакомой среде. Вот почему они остались.
Это была не совсем правда, хотя Северус не собирался обличать его сомнения в слова. Ему не нравилось считать себя трусом, упивающимся бездействием в месте, которое было вне времени, неспособным что-либо сделать, даже если бы захотел.
Когда они с Лили разговаривали на последнем курсе, они не были друзьями. Они спорили, ругались, им было больно, но они не могли остановиться: и в тот день черепаха ушла с того места, где они сидели у озера. Друзья Северуса заметили их и что-то выкрикнули, и он сказал ей игнорировать это, и она безобразно рассмеялась.
— О, они меня не беспокоят. Нет, я имею в виду, Ламотт? Меня должен беспокоить бедный маленький Квентин? Уволь. Знаешь, Сев, это грустно: даже не то, что ты тусуешься со всеми этими отвратительными, ужасными людьми, а то, что эти отвратительные, ужасные люди такие скучные. О, они будут говорить о том, как хотят революции и о том, что Сами-Знаете-Кто станет следующим большим событием, и, может быть, они даже подкинут денег, если папочка разрешит. Но они никогда ничего не сделают. Они не собираются пачкать руки, они слишком заняты, тратя кислород.
Он подумал тогда, что она была права, по крайней мере, в отношении Ламотта, Эйвери и всей их банды: богатой, чистокровной, скучающей и ленивой. Но она также была наивной, думая, что они были единственной фракцией в Хогвартсе, симпатизирующей Темному Лорду. Она не думала о полукровках, детях семей, брошенных в забвение из-за скандала или финансовой нищеты, о тех, кто находится между крайностями и стремится к чему-то большему. Она не думала о Когтевране, Валериане и его маленьком кругу или о парне Яксли, отставшем от них на два года, вернувшемся после лета, чтобы рассказать своим товарищам-слизеринцам истории о гнусных вещах, которые он сделал с маглами из соседнего дома в деревне.
— Ты пытаешься меня подзадорить? — прошипел он на нее. — Потому что я не уверен, что это умно с твоей стороны.
— О, ну и что ты собираешься сделать? — она преувеличенно нахмурила лицо и фальшиво всхлипнула, — Назвать меня плохим словом? Пожалуйста, Северус. Я тебя знаю. Ты ребенок, прячущийся в темном углу. Ты ребенок, который никогда не поднимет руку в классе, даже если знает ответ, потому что ты ждёшь, когда кто-то другой ответит за тебя. Ты лучше будешь молчать и дуться, чем говорить, потому что ну, это же так утомительно. Возвращайся, как только ты, я не знаю, убьешь своего первого маггла или чем ты там хотел бы заниматься в свободное время? Тогда, может быть, я начну относиться к тебе и твоим друзьям как к угрозе, которой ты так отчаянно хочешь быть.
В ту ночь Северус сидел не с Ламоттом, а с Валерианом и его компанией.
Он так и не простил ей этого.
Но это была не та история, которую сыну Лили было бы интересно услышать, и Северус вскоре поймал себя на том, что вместо этого думает, куда могла пропасть Черепаха Гарольд и сможет ли мальчик найти её, если попытается.
Комментарий к Часть 12
Прим. автора:
«Сегодня две главы — не пропустите еще одну!»
========== Часть 13 ==========
Закопане (III).
Могло показаться, что Гарри осматривал общую комнату в поисках новых игр или книг, чтобы развеять скуку, потому что его оставили одного и строго велели оставаться в доме, несмотря на то, что погода была отличная, а Рекс всегда был рад поиграть. Но нет, дело было вовсе не в этом, потому что Гарри был на задании.
Вчера он снова попытался притвориться, что Снейп похитил его. И хотя вскоре он отвлекся на обед, это заставило его задуматься. В конце концов, было очень легко убедить себя, пусть даже в игре, что Снейп мог взять его в заложники. Так же было очень легко поверить, что Снейп хотел убить Гарри: он говорил как злодей и выглядел как злодей. И никогда не делал ничего, что выставляло бы его в другом свете. Итак, если он на самом деле был совершенно порядочным человеком, то почему он так себя вел? Если только он не хотел , чтобы люди думали, что он злодей.
Мысленный путь Гарри был таким: Квиррелл изо всех сил старался казаться кротким и безобидным, благодаря чему он смог убедить всех в том, что он не тот человек, который когда-либо будет работать на Волдеморта. И если Снейп одевался и вел себя по-злодейски, что он пытался скрыть? Зачем скрывать, что ты хороший?
Что ж, это помогло им в Амстердаме. Валериан поверил, что Снейп был его другом, и ослабил бдительность, позволив тому узнать, где он живет. А затем вернуться и стереть его память. Возможно ли, что Снейп притворялся Пожирателем Смерти, чтобы попытаться получить информацию от настоящих Пожирателей Смерти? Если так, то понятно, почему Дамблдор, казалось, так доверял ему: он был его шпионом, его двойным агентом, его секретным оружием.
Гарри подумал, что это было бы круто. Так что теперь он пытался определить, может ли что-нибудь в этой комнате помочь ему обманом заставить Снейпа закатать левый рукав или вовсе снять рубашку, чтобы проверить татуировку. До сих пор ему не везло: во все настольные игры можно было играть полностью одетым, и хотя большой аквариум у двери натолкнул его на мысль о плавательных бассейнах, у него не хватило бы смелости даже предложить Снейпу пойти туда.
Если он получит травму, возможно, Снейпу придется стянуть с себя рубашку и использовать ее, чтобы остановить кровотечение. Гарри видел такое по телевизору. Он не был уверен, что его преданность этому плану зашла бы так далеко, но все же пошел в сад, чтобы осмотреть сломанный забор и деревянные доски с торчащими гвоздями. Мальчик пошел туда скорее от скуки, у него не было никакого истинного желания насадить себя на ржавую проволоку.
То, что он вышел в сад, уже не было похоже не пребывание в доме, и Гарри не собирался заходить дальше. Но по другую сторону ограды был восхитительный луг, на котором гудели пчелы, комары и порхали бабочки, и что-то в Гарри тянуло его туда. Нетерпеливым рывком он переступил через упавший забор. Это было похоже на то же самое чувство, которое заставляло его лежать в саду и прижимать ладони к земле, пока каждый дюйм его тела отзывался на это теплое покалывание, на энергию и гул, которые он чувствовал в своих костях.
Это чувство, казалось, не призывало Гарри достигнуть какого-то конкретного пункта назначения. Речь шла только о том, чтобы поставить одну ногу перед другой, ощутить хруст высокой травы под его ботинками.
— Человек.
Голос исходил из травы.
Он наклонился. Змея среди стеблей была крошечной и неподвижной, ее зрачки, как два черных ромба, смотрели на Гарри.
— Привет, — сказал Гарри. — Не волнуйся, я не причиню тебе вреда.